Илья Эренбург и Николай Бухарин - [25]
В архиве Бухарина сохранились еще два письма Эренбурга. “8 июня [1935 года] Дорогой Николай Иванович, снова у нас недоразумения! Я легко могу понять, что с Эльзасом я “не попал в точку” 71. Но, во-первых, я неоднократно просил осведомить меня об этих “точках”.
Во-вторых, почему мне сразу не сообщили об этом и не попросили переделать статьи?
На поездку в Эльзас я потратил неделю времени, на чтение всяких автономистских газет и пр. плюс сама статья – еще неделя. Это все же представляет какое-то рабочее время. Поездка в Эльзас при таких условиях отнюдь не парти де плезир72!
Ясно, что очерк об Эльзасе можно было бы написать и иначе. Поэтому я все время слал письма и телеграммы, спрашивал – и ни гу-гу. Теперь я прошу Вас вернуть мне рукопись с пометками, объясняющими трудности, и я статью переделаю: хочу все же использовать как-то эту поездку. С другой стороны, повторяю просьбу: держать меня в осведомленности о желаниях редакции, о точках, которые у нас вдоволь подвижны, и о прочем. Иначе сейчас писать отсюда невозможно. Судите сами – прежде чем затеять всю эту серию поездок по областям, смежным с Германией, я много раз запрашивал редакцию: не выйдет ли как с Сааром73 и пр. Отвечали: нет.
Тогда я стал после первого же очерка спрашивать, как именно писать, годится ли и пр. Молчание. Только Ландерс74 (так в письме. – Б. Ф.) передает от Вашего имени: пишите, как знаете, хорошо и т. д. А вот и результаты. Я, правда, делаю еще опыт и посылаю очерк об Эйпене75, но уверяю Вас, что при таких условьях работать нельзя. Я понимаю, что у Вас и без этого уйма дел, но приспособьте для этого иностранный отдел. Теперь я там никого не знаю76. В эпоху Раевского77, Гнедина78 я еще мог спросить их, но кого я теперь спрошу? Напишите мне наконец-то, о чем и как мне писать. О Германии трудно, во-первых, КБ79 не любят (так! – Б. Ф.), когда я пишу о Германии, во-вторых, в эту прекрасную страну меня не пущают. О Франции? Но я ведь не могу превратиться в интуристского гида из “Ревю де Моску”!
Вот, например, скоро я двинусь в Союз. Могу по дороге что-либо посмотреть, выбрать маршрут в связи с планами очерковыми, но для всего этого мне нужны указания, так как предвидеть нюансы, во-первых, высоко политические, а во-вторых, внутренне-редакционные я уж никак отсюда не могу.
Итак, это первый и основной вопрос. Перехожу к другому – к съезду писателей80.
Как Вы слыхали, им занимался Б[арбюс]. Но он уехал в свое поместье и ничего не делал. Меня в свое время “обуздали”81-82. В итоге я очень опасаюсь, что будет мало звезд и много различной богемской сволоты троцкистски-анархического типа – писатели никакие, но поговорить любят. Наша делегация своеобразна: никто не владеет иностранными языками и из 18 душ только 5 хотя бы несколько известны на Западе как писатели83. Впрочем, все это к делу не относится – просто мои страхи.
Я теперь много работаю над этим, чтобы хоть как-нибудь исправить дело. Вопрос, как поставить информацию для “Известий”: какое место хотите Вы отвести?
Передавать телеграфом или не нужно? Съезд будет продолжаться пять дней.
Открывается 21 [июня]. Если телеграфом, известите вперед, так как мне нужно раздобыть машинистку, чтобы она все переписывала латинскими буквами – у меня будет немало хлопот и без этого. Хотите ли Вы также впечатления наших делегатов?
Сообщите, с кем Вы договорились, чтобы не вышло недоразумений, повторений и пр.
Хотите ли иностранцев – статьи или речи? Я слыхал, как К[ольцов] просил у Блока84 статью для “Правды” о задачах съезда. Словом, обо всем сообщите мне вперед.
В ближайшие дни выходит книжкой мой роман “Не переводя дыхания”. Мне очень хотелось, чтобы в “Известиях” была о нем статья, если, конечно, Вы находите это удобным и сам роман достойным этого85.
С Мальро вышло нехорошо. Его разобидели, и, по-моему, зря: книга хорошая и отрывок был понятный86.
Жду от Вас скорого и исчерпывающего ответа на это письмо.
Я очень устал: съезд, перевод Мальро, статья для “Известий”. Не знаю, когда удастся отдохнуть или даже просто перевести дыхание.
Крепко жму руку!
Ваш И. Эренбург”.
Одна из статей Эренбурга 1935 года, напечатанных Бухариным, вызвала отрицательную реакцию Сталина (“Письмо Дусе Виноградовой”, “Известия”, 21 ноября 1935 года); узнать об этом Эренбург мог только от самого редактора: “Однажды Сталин позвонил Бухарину: “Ты что же, решил устроить в газете любовную почту?..” Было это по поводу моего “Письма к Дусе Виноградовой”, знатной ткачихе: я попытался рассказать о живой молодой женщине. Гнев Сталина обрушился на Бухарина”87. 29 января 1936 года отмечалось 70-летие Ромена Роллана; 31 января Международная ассоциация писателей провела в Париже торжественное заседание, и Эренбург активно участвовал в его подготовке. Бухарин, высоко ценивший Роллана и написавший к его приезду в СССР статью “Мастер и воин культуры, сын человечества” (“Известия”, 24 июня 1935 года), решил дать в газете подборку материалов к юбилею писателя (он и сам написал еще одну статью о Роллане – “Горные вершины”, 29 января 1936 года). 14 января Эренбург сообщал Мильман: “Получил телеграмму от Б[ухарина] о Ромене Роллане. Сделаю все возможное, хотя поздновато сообщили. Сам писать не буду”. По просьбе Эренбурга о Роллане для “Известий” написал Жан Геенно (через какое-то время Л. М. Козинцева-Эренбург просила в письме Мильман “взять в Известиях гонорар Guehenno за статью о Ромэн Роллане и послать ему по адресу книгу о Музее западной живописи”88).
Историк литературы и публицист Борис Фрезинский — автор книг «Судьбы Серапионов», «Все это было в XX веке (заметки на полях истории)», «Илья Эренбург с фотоаппаратом»; биограф Ильи Эренбурга, публикатор и комментатор его сочинений, а также работ Н. И. Бухарина и других авторов; его перу принадлежат более 250 статей и публикаций по истории литературы и политической истории русского XX века. Новая документальная книга Б. Я. Фрезинского «Писатели и советские вожди» основана на многолетних архивных изысканиях автора.Книга историка литературы Б. Я. Фрезинского «Писатели и советские вожди» насыщена неизвестными и малоизвестными историческими документами.
Книга Б. Я. Фрезинского посвящена судьбе петроградских писателей, образовавших в феврале 1921 г. литературную группу «Серапионовы братья». В состав этой группы входили М. Зощенко, Н. Никитин, Вс. Иванов, М. Слонимский, К. Федин В. Каверин, Л. Лунц, И. Груздев, Е. Полонская и Н. Тихонов.Первая часть книги содержит литературно-биографические портреты участников группы (на протяжении всего творческого и жизненного пути). Вторая — на тщательно рассмотренных конкретных сюжетах позволяет увидеть, как именно государственный каток перемалывал судьбы русских писателей XX века, насколько губительным для них оказались попытки заигрывать с режимом и как некоторым из них удавалось сохранять человеческое достоинство вопреки обстоятельствам жестокого времени.
В книгу историка русской литературы и политической жизни XX века Бориса Фрезинского вошли работы последних двадцати лет, посвященные жизни и творчеству Ильи Эренбурга (1891–1967) — поэта, прозаика, публициста, мемуариста и общественного деятеля.В первой части речь идет о книгах Эренбурга, об их пути от замысла до издания. Вторую часть «Лица» открывает работа о взаимоотношениях поэта и писателя Ильи Эренбурга с его погибшим в Гражданскую войну кузеном художником Ильей Эренбургом, об их пересечениях и спорах в России и во Франции.
Книга историка литературы Бориса Фрезинского содержит 31 сюжет. Их герои — люди как общеизвестные (Соломон Михоэлс, Натан Альтман, Илья Ильф или Василий Гроссман), так и куда менее знаменитые. Все они жили в XX веке — веке мировых катастроф — и работали преимущественно на территории Российской империи или СССР. Книга не случайно начинается с повествования об убийстве Соломона Михоэлса — знакового для советской эпохи преступления, обнажившего начало нового политического курса Сталина…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В ряду величайших сражений, в которых участвовала и победила наша страна, особое место занимает Сталинградская битва — коренной перелом в ходе Второй мировой войны. Среди литературы, посвященной этой великой победе, выделяются воспоминания ее участников — от маршалов и генералов до солдат. В этих мемуарах есть лишь один недостаток — авторы почти ничего не пишут о себе. Вы не найдете у них слов и оценок того, каков был их личный вклад в победу над врагом, какого колоссального напряжения и сил стоила им война.
Франсиско Гойя-и-Лусьентес (1746–1828) — художник, чье имя неотделимо от бурной эпохи революционных потрясений, от надежд и разочарований его современников. Его биография, написанная известным искусствоведом Александром Якимовичем, включает в себя анекдоты, интермедии, научные гипотезы, субъективные догадки и другие попытки приблизиться к волнующим, пугающим и удивительным смыслам картин великого мастера живописи и графики. Читатель встретит здесь близких друзей Гойи, его единомышленников, антагонистов, почитателей и соперников.
Автобиография выдающегося немецкого философа Соломона Маймона (1753–1800) является поистине уникальным сочинением, которому, по общему мнению исследователей, нет равных в европейской мемуарной литературе второй половины XVIII в. Проделав самостоятельный путь из польского местечка до Берлина, от подающего великие надежды молодого талмудиста до философа, сподвижника Иоганна Фихте и Иммануила Канта, Маймон оставил, помимо большого философского наследия, удивительные воспоминания, которые не только стали важнейшим документом в изучении быта и нравов Польши и евреев Восточной Европы, но и являются без преувеличения гимном Просвещению и силе человеческого духа.Данной «Автобиографией» открывается книжная серия «Наследие Соломона Маймона», цель которой — ознакомление русскоязычных читателей с его творчеством.
Работа Вальтера Грундмана по-новому освещает личность Иисуса в связи с той религиозно-исторической обстановкой, в которой он действовал. Герхарт Эллерт в своей увлекательной книге, посвященной Пророку Аллаха Мухаммеду, позволяет читателю пережить судьбу этой великой личности, кардинально изменившей своим учением, исламом, Ближний и Средний Восток. Предназначена для широкого круга читателей.
Фамилия Чемберлен известна у нас почти всем благодаря популярному в 1920-е годы флешмобу «Наш ответ Чемберлену!», ставшему поговоркой (кому и за что требовался ответ, читатель узнает по ходу повествования). В книге речь идет о младшем из знаменитой династии Чемберленов — Невилле (1869–1940), которому удалось взойти на вершину власти Британской империи — стать премьер-министром. Именно этот Чемберлен, получивший прозвище «Джентльмен с зонтиком», трижды летал к Гитлеру в сентябре 1938 года и по сути убедил его подписать Мюнхенское соглашение, полагая при этом, что гарантирует «мир для нашего поколения».
Мемуары известного ученого, преподавателя Ленинградского университета, профессора, доктора химических наук Татьяны Алексеевны Фаворской (1890–1986) — живая летопись замечательной русской семьи, в которой отразились разные эпохи российской истории с конца XIX до середины XX века. Судьба семейства Фаворских неразрывно связана с историей Санкт-Петербургского университета. Центральной фигурой повествования является отец Т. А. Фаворской — знаменитый химик, академик, профессор Петербургского (Петроградского, Ленинградского) университета Алексей Евграфович Фаворский (1860–1945), вошедший в пантеон выдающихся русских ученых-химиков.