Иллюзия реальности - [49]
— Понятненько, — повторил Яфет. — Ты знаком с квантовой физикой?
Сковородников смутился.
— Раньше — разве что только слышал краем уха об этой фрукте. Не помню уж, что именно. А здесь… В предложенной мне литературе попалось несколько популярных статей. Но не в коня корм. Читал, но мало что в голове осталось. Какие-то высшие измерения, квантовое детектирование… в общем, с моей точки зрения сплошной бред. Все эти мудрствования не для трудового народа.
— Ладно, слушай сюда и запоминай, что говорит тебе хола, про которого ты по недомыслию намекаешь, что он темный, как и ты. Ежели обойтись двумя словами, то под надпространством понимается либо пространство каких-то следующих — не привычных нам трех — измерений, либо особое состояние, в котором вообще нет пространства в нашем понимании, — какую точку зрения принять, зависит от соответствующей научной школы. В первом случае считается, что сверхбыстрое перемещение звездолета обусловлено тем, что в высших пространственных измерениях скорости много выше, чем в обычных для нас условиях. А во втором случае полагают, что звездолет посылает вперед свой квантовомеханический образ, а потом, материализуясь, вновь преобразовывает его в самого себя. Понял?
— Не издевайся над устамшим и больным на голову человеком, пожалуйста. Говоришь, посылает самого себя? Как барон Мюнхгаузен вытаскивал самого себя за волосы из болота? Ну-ну.
— Мюхазен? Не помню такого баронства на Ремите, а память у меня хорошая. Ты не ошибся?
— Нет, не ошибся. Я имел в виду мифическую личность моего прошлого, выделяющуюся неудержимой фантазией.
Ник Улин доел свою кашу и, попивая травяной чай, то ли невозмутимо слушал разговор напарников, то ли витал мыслями невесть где.
— Ну что ты не понимаешь?
— Не понимаю, как может быть то, что ты говоришь. Не понимаю, как в пустоте — а космический вакуум это есть пустота, не так ли? — можно перемещаться нереактивным способом. Не понимаю, как на самом деле устроено надпространство, и почему это зависит от какой-то человеческой научной школы.
Хола явно был в затруднении. Ник Улин пришел ему на помощь.
— Как «на самом деле» устроен мир — не известно. То ли высшие пространственные измерения, то ли некая особость — какая разница, если сие невозможно непосредственно увидеть? Пишутся начальные соотношения, объясняются тем или иным способом, а потом начинаются математические преобразования и продолжаются до тех пор, пока не выводятся конечные формулы, проверяемые экспериментально. У двух научных теорий могут быть логически противоречивые друг другу исходные положения, а рекомендации и выводы одинаковыми.
— Не представляю, для чего это нужно и как такое безобразие можно терпеть.
— Еще и не то стерпишь, ежели иначе нельзя объяснить наблюдаемые факты. Вот простейший пример из давней истории: аксиоматики геометрий Евклида и Лобачевского несовместны. В одной параллельные линии не пересекаются, во второй — пересекаются. Ну и что? Обе геометрии полезны. Одна хорошо работает на плоскости, другая — на внутренней поверхности сферы, например. При решении конкретной геометрической задачи допустимо привлекать математический аппарат как первой, так и второй теории.
— Это, поди, исключение…
— Отнюдь. Давно подмечено: чем важнее и универсальнее закон, тем больше независимых формулировок он имеет. Теорема Пифагора, например, имеет с десяток различных доказательств. Второй закон термодинамики — неисчислимое множество изложений.
Алексей Сковородников в растерянности уткнулся в тарелку. Сказанное Ником Улиным не укладывалось у него в голове.
— Ну, и что молчим? — не унимался хола.
— Я задавал тебе простой вопрос: что я буду чувствовать, когда наша «Элеонора» будет находиться в надпространстве? А ты мне о теориях, об измерениях, о Мюнхгаузенах. Неужели трудно ответить просто и внятно? По-человечески.
— Успокойся, ничего с тобой не произойдет, если не будешь плохо думать. Все цвета как бы выгорят, станут блеклыми. Словно смотришь через белесое стекло. А материальные предметы размоются, расплывутся.
— Это как — размоются?
— Ну, тебе будет казаться, что потеряли четкую границу. Особенно те, что вдалеке от тебя. Это потому, что в надпространстве увеличивается масштаб чисто квантовых эффектов. Обобщенная постоянная Планка становится больше на несколько порядков.
— И что мне до этой планки?
— Планк — это не предмет. Это фамилия.
— Хорошо, учту. Что дальше?
— Окружающие тебя предметы смогут проникать друг в друга. Потому как будет размыта грань между маленькими частичками, невидимыми невооруженным взглядом, и большими, которые мы видим. В микромире ж совсем другие законы. Там каждая частица — волна, обладающая довольно большими размерами, и, одновременно, что-то вроде малюсенького камушка, о котором говорят: корпускула.
— Волна? Это такая вещь, что на воде бывает?
— Да, на поверхности воды возникают волны.
— Ну и что дальше?
— Боюсь, я тебя еще больше огорчу. Каждая микрочастица не только волна и корпускула, но также может одновременно находиться в нескольких состояниях и в различных точках пространства. Проявляется это в том, например, что если на ее пути окажется два отверстия, то она будет пролетать как бы сразу через оба. Понимаешь? Слышал что-нибудь об интерференции электронов в кристаллах?
Первая книга пятилогии «Третий шаг». Галактическое Содружество стоит перед проблемой, надо ли удовлетворить просьбу меритцев вновь стать полноправной частичкой человечества. Как меритцы сумели наперекор обстоятельствам в одиночку выжить в безднах космоса да еще и значительно вырваться вперед в научно-техническом отношении? Как среди них появились носители феноменальных паранормальных способностей?
… Галактическое Содружество.Сотни планет. Десятки звездных систем. Множество гуманоидных и негуманоидных рас, вынужденных учиться жить и сосуществовать друг с другом... Люди Галактического Содружества.Адмирал. Пророк. Дипломат. Подпольщик. Игрок. Следователь. У каждого — своя история, свой путь. Калейдоскоп событий. Калейдоскоп приключений!
Научно-фантастический «роман открытий», предназначенный в первую очередь любознательным школьникам старше 10 лет и насыщенный интересными, но почти не освещаемыми в научно-популярной литературе сведениями. История о том, как двенадцатилетний ученик закрытой школы-интерната добивается избрания себя королем.
Научно-фантастический политический роман для подростков старше 11 лет. Молодой король Олмир, едва достигший тринадцатилетнего возраста, с блеском разрешает неожиданно возникшие сложные политические проблемы, руководствуясь правилом, что в плену иллюзий и заблуждений каждый выбирает тот мир, в котором хочет жить, и каждому воздается по делам его.
Перевод, ошибки, опечатки: творческое объединение TedJackal. Данный неофициальный перевод осуществлен исключительно в ознакомительных целях и не является коммерческим. Конец Второй мировой. Новое соглашение Рузвельта предопределило собой всю американскую политику. Налоги еще никогда не были так высоки. Бомбежка Хиросимы и Нагасаки привнесла страх тотального уничтожения. С появлением новых секретных государственных агенств и санкций, многие опасаются за свой бизнес. "Американская свобода" заметно ослабела..
Смешанный набор человеческих судеб, вооруженных операций и попыток разобраться, кто же на самом деле является виновником непонятной войны. В центре повествования безымянная девушка, попавшая в жернова трех враждующих держав. Книга не хронологическое описание пяти дней непонятной войны. Она нечто большее, охватывающее историю последних трех десятилетий. Вставные сюжеты — истории жизни героев — демонстрируют читателю истинную ситуацию полувека.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
ВЕСТНИК РОССИЙСКОЙ АКАДЕМИИ НАУК 1998, том 68, № 11 Предлагаемая читателю статья одного из виднейших славистов XX в., нашего соотечественника Александра Васильевича Исаченко (1910–1978), необычна по жанру. Этот жанр в современной терминологии можно определить как опыт построения "виртуальной" истории России. Опубликована она была четверть века назад в "Венском славистическом ежегоднике" к очередному VII Международному съезду славистов в Варшаве в 1973 г.