Иллюзия любви - [40]

Даша помолчала еще немного и тихонько позвала:

– Марианна Генриховна!

– Да? – повернулась Марианна Генриховна, и я который раз поразилась тому, какой точеный и породистый ее профиль – выходца из деревни.

– А что там дальше было с Анной... С вашей дочерью?

– Извините... – совсем тихо проговорила Марианна Генриховна, – мне тяжело об этом... Как-нибудь потом...

Она помолчала еще немного и добавила:

– В деревне у Анны остался жених... Сейчас он переехал в Москву. Очень часто ко мне заходит. Сидим, разговариваем. Иваном его зовут... Очень он Анну любил. И сейчас любит – до сих пор не женился, хотя парень хоть куда...

У Даши загорелись глаза. Казалось, она сейчас выхватит из кармана записную книжку и начнет строчить туда – собирая материал для своей книги. Наверное, она так бы и поступила, если бы при ней была записная книжка.

Я отхлебнула еще чаю. Марианна Генриховна заговорила снова. Она рассказывала о чем-то совсем отвлеченном, ее голосок звенел, как серебряный колокольчик. Даша слушала ее, словно завороженная.

«Как хорошо здесь, – вдруг подумала я, – так приятно попить чай с такой прекрасной дамой, как Марианна Генриховна. Так уютно»...

И тут в дверь постучали.

Меня словно подкинуло. Я немедленно вспомнила, зачем мы сюда пришли. Имя «дядя Моня» резануло мои внутренности, словно бритва.

– Сидите, сидите, – проговорила Марианна Генриховна, и я вдруг заметила, что вскочила.

Я снова опустилась на стул.

– Я сама открою, – сказала еще Марианна Генриховна и пошла в прихожую.

– Даша! – шепнула я.

Даша повернулась ко мне и посмотрела как-то... Как-то растерянно, что ли?

– Это наверняка дядя Моня, – шепотом проговорила я.

– Кто? – недоуменно переспросила Даша.

– Дядя Моня! – повторила я, порядком разозленная странным отстутствующим видом своей подруги.

Тут Даша перестала, наконец, парить в облаках и спустилась на землю, грохнувшись о каменную твердь.

– Дядя Моня? – прошептала она, заметно бледнея. – Ты думаешь, это он пришел?

– А кто же еще? – прошипела в ответ я.

Щелкнул в прихожей дверной замок.

* * *

Оставив возле своего дома машину, Васик еще долго стоял у подъезда, думая о том, что делать ему дальше. Он вспомнил, что Даша просила его остаться дома, пока ему не позвонят, но Васик представил вдруг внутренности своей пустой квартиры, где все так обрыдло, и даже застонал от безысходной тоски и сосущего чувства ужасного одиночества.

– Напиться, что ли?.. – уныло проговорил он вслух. – Да нет, что-то не хочется...

Пить ему и в самом деле не хотелось.

– Наверное, в первый раз в жизни со мной такое, – невесело усмехнулся он.

Васик еще минуту стоял неподвижно, потом сунул руки в карманы и пошел...

Он просто шел. Просто переставлял ноги, как он привык делать с детства, когда ему нужно было перемещаться в окружающем его пространстве.

У сегодняшней его прогулки не было ни маршрута, ни цели, ни даже – смысла.

Васик был настолько погружен в свои мысли, что когда он случайно остановился и рассеянно огляделся вокруг, город, где он родился и вырос, показался ему совершенно чужим.

Он как будто очнулся, когда очутился на набережной. Поднялся ветер, Москва-река гулко шумела вдали, а волны, разбивающиеся о камни парапета, шипели ничуть не громче ревуших неподалеку автомобильных моторов.

Начало уже светать. Васик почему-то совсем не удивился тому, что пробродил по городу всю ночь – и ничего не помнит – даже собственных мыслей не помнит. Он как будто проспал все это время.

– Нужно возвращаться, – проговорил он вслух, потому что никто не мог его услышать из-за шума речных волн, – Поговорить с Ниной... Решить, что нам делать дальше... Что она мне сегодня скажет?..

Он вдруг вспомнил о Даше и Ольге.

– Что они там говорили о Нине? – прошептал он. – Почему мне нельзя соваться к ней? Совершенно не понимаю. Какая-то глупость. Да что там... Разве они могут понять, что сейчас творится у меня внутри...

Внезапно Васик замолчал.

Он еще довольно долго стоял, глядя на реку. Он кусал губы... грызла его мысль, а он столько раз за сегодняшний день не давал ей пробиться в пределы его сознания, что наконец, не выдержав ужасающего напряжения, тряхнул головой и проговорил:

– Все равно, что она мне скажет. Пусть даже будет так, что она попросит никогда-никогда не беспокоить ее. Я просто не смогу исполнить этой просьбы. Я буду всегда рядом с ней и не может быть такого, чтобы положения не изменилось. Да...

Вдруг внезапная мысль пришла в его голову.

«А ведь это совершенный метод, – подумал он, – жаль, что у нас – людей – никогда не хватает терпения. Это и вправду совершенный метод – думать о том, что рано или поздно мы всегда будем вместе»...

Потом закрыл глаза и ни о чем не думал, пока солнце не показалось из-за верхушек высоких домов.

– Мне бы только посмотреть на нее, – произнес Васик, после того, как долго молчал, – посмотрю, мне даже говорить ничего не обязательно, просто посмотрю... А потом, когда все изменится... Конечно, все еще может измениться, на этой земле нет ничего постоянного...

Продолжая бормотать под нос себе что-то он, повернулся и пошел, ссутулившийсь, к проезжей части. Теперь он точно знал маршрут и цель своего похода. А о смысле он теперь не задумывался.