Иллюзия бессмертия - [91]

«Жить всегда — не значит иметь бессмертие. Иметь бессмертие означает жить жизнью, которая не может умереть, потому что это жизнь духа. Если мы хотим поверить в такую жизнь, как в потустороннюю жизнь, мы должны верить в нее как в жизнь, достойную того, чтобы прожить ее здесь, если мы хотим обладать ею впоследствии, мы должны желать обладать ею здесь... Если мы живем здесь и в настоящее время бессмертной жизнью, тогда (если мы ошибаемся и после могилы нет никакой жизни) все мы уже были бессмертными. Было бы лучше жить бессмертной жизнью и потом потерять потустороннее бессмертие по воле какой-нибудь сверхъестественной силы, чем жить смертной, плотской, животной жизнью и жить ею бесконечно» (Abbott L. The Other Room, p. 101, 105-106). Высказывание доктора Фосдика также весьма характерно: «Обратите внимание на значение этого выражения: „вечная жизнь“. Оно не означает чего-то после смерти. Главным образом оно означает род жизни, который мы можем вести сейчас. „Сия же есть жизнь вечная, да знают тебя, единого истинного бога, и посланного тобою Иисуса Христа“. Но знать бога и Христа есть нечто, что человек может начать делать сейчас. Вечная жизнь не просто ожидает нас post mortem — она является также и нашим нынешним достоянием. Поэтому всегда отличайте бессмертие от вечной жизни» (If I Had Only One Sermon to Preach on Immortality, p. 68-69).

Это учение о вечной жизни, или идеальном бессмертии, получает значительную поддержку и в самой Библии. Можно утверждать, что в какой-то мере поддерживает его Новый завет; в Евангелии от Иоанна выражение «вечная жизнь» встречается примерно семнадцать раз, а в посланиях Иоанна — шесть раз. Среди многих относящихся к данному вопросу мест главным является то, которое процитировал сам доктор Фосдик: «Сия же есть жизнь вечная, да знают тебя, единого истинного бога, и посланного тобою Иисуса Христа» (Ин. 17:3). Другое место, которое служит в значительной мере подкреплением этой мысли, следующее: «И не скажут: вот, оно здесь, или: вот, там. Ибо вот, царствие божие внутрь вас есть» (Лк. 17:21); а также: «Я пришел для того, чтобы имели жизнь и имели с избытком» (Ин. 10:10). Подобным же образом подтверждением этого являются строки из Евангелия от Матфея: «Если кто хочет идти за мною, отвергнись себя, и возьми крест свой, и следуй за мною, ибо кто хочет душу свою сберечь, тот потеряет ее, а кто потеряет душу свою ради меня, тот обретет ее; какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит?» (Мф. 16:24-26). Ни одно из этих важнейших заявлений Иисуса само по себе не имеет в виду жизни личности после смерти.

Близким по духу понятию идеального бессмертия является символическое толкование понятия воскресения. И здесь в новое время впереди идет Спиноза. Он говорит: «Поэтому я заключаю, что воскресение Христа из мертвых было в действительности духовным и было открыто одним лишь верующим сообразно с их пониманием, а именно: что Христос удостоился вечности и воскрес из мертвых (причем „мертвых“ я здесь понимаю в том смысле, в каком Христос сказал: „предоставьте мертвым погребать своих мертвецов“), давши своей жизнью и смертью пример необычайной святости, и что он постольку поднимает из мертвых своих учеников, поскольку они следуют этому примеру его жизни и смерти». «Затем, страдания, смерть и погребение Христа я вместе с Вами принимаю в буквальном смысле, воскресение же его — в аллегорическом». Спиноза подразумевает, как я это понимаю, что воскресение и вознесение Христа имели место в царстве нравственности; что физическая смерть не может, по существу, коснуться никого, кто духовно восстал ныне; что жизни людей обладают значением, которого не может уничтожить никакое окончание их во времени. Самое же слово «смерть» Спиноза частично употребляет в символическом смысле, точно так же как святой Августин, когда он описывает «смерть» души вследствие совершенного ею греха и вследствие того, что бог после этого ее покидает.

Символическое значение как смерти, так и рождения является обычным следствием символического понимания воскресения. Так, мы слышим о «рождении» нового «я», «возрождении» души и о «дважды рожденном» человеке. Это точное выражение для описания пробуждения индивидуума к какому-то новому глубокому пониманию или к сознанию желательности совсем нового образа жизни. Мы можем согласиться с тем, что «одна несомненная вещь в человеческой жизни, имеющей какую-нибудь ценность, состоит в том, что человек умирает многими смертями». В этом смысле смерть старого Павла и рождение или воскресение нового имела место по дороге в Дамаск. Позже сам святой Павел часто употреблял символику такого же рода, о которой мы говорили. Павел, в частности, заявляет: «Помышления плотские суть смерть, а помышления духовные — жизнь и мир» (Рим. 8:6). Согласно вышеуказанному словоупотреблению, таким образом, рождение, жизнь и смерть — все они означают духовные, а не биологические состояния.

Еще одно значение придается понятию воскресения некоторыми из наших современных литераторов. Например, Д. X. Лоуренс в стихотворении, озаглавленном «Новое слово», пишет: