Илиада - [22]

В хитростях всяких искусный, во всяких решениях мудрый».

К ней Антенор обратился разумный с такими словами:

«Очень все правильно, женщина, то, что сейчас ты сказала:

Некогда ради тебя посланцами сюда приезжали

В Трою герой Одиссей с Менелаем, любимцем Ареса.

Я их тогда, как гостей, принимал у себя, угощал их.

Смог в это время узнать я и свойства обоих, и разум.

Вместе когда на собраньях троянцев они появлялись,

Если стояли, то плеч шириной Менелай выдавался,

Если ж сидели, казался видней Одиссей многоумный.

В час же, когда перед всеми слова они ткали и мысли, —

Быстро Атрид Менелай говорил свою речь пред собраньем,

Очень отчетливо, но коротко: многословен он не был,

Нужное слово умел находить, хоть и был помоложе.

Если ж стремительно с места вставал Одиссей многоумный, —

Тихо стоял и, потупясь, глядел себе под ноги молча;

Скипетром взад и вперед свободно не двигал, но крепко,

Как человек непривычный, держал его, стиснув рукою.

Ты бы сказал, что брюзга пред тобою, к тому же неумный.

Но лишь звучать начинал из груди его голос могучий,

Речи, как снежная вьюга, из уст у него устремлялись.

С ним состязаться не мог бы тогда ни единый из смертных,

И уже прежнему виду его мы теперь не дивились».

Третьим увидев Аякса, выспрашивал старец Елену:

«Кто еще этот ахеец, высокий такой и могучий?

Он головой и плечами широкими всех превышает».

Длинноодеждная так отвечала Приаму Елена:

«Это Аякс великан — оплот и защита ахейцев.

Там, на другой стороне, словно бог, выдается меж критян

Идоменей; вкруг него и другие вожди их толпятся.

Частым он гостем бывал Менелая, любимца Ареса,

В доме у нас, приезжая с далекого острова Крита.

Вижу я там же и всех остальных быстроглазых ахейцев,

Всех я узнала б легко и по имени всех назвала бы.

Двух лишь найти не могу я строителей ратей: не видны

Кастор, коней укротитель, с кулачным бойцом Полидевком,

Братья родные мои, мне рожденные матерью общей.

Либо из Спарты прелестной с другими они не приплыли,

Либо, сюда и приплывши на быстрых судах мореходных,

В битву мужей не желают мешаться, бояся душою

Срама и многих упреков, какие мне пали на долю».

Так говорила. Но взяты уж были землей животворной

В Лакедемоне далеком они, в дорогой их отчизне.

А посланцы уж несли через город для клятвенной жертвы

Пару ягнят и вино, веселящее дух человека,

Полем взращенное, в козьих мехах. Идей же глашатай

С кубками шел золотыми и с ярко блестящим кратером.

Став перед старцем Приамом, его побуждал он словами:

«Встань, Лаомедонтиад, зовут тебя лучшие люди

Средь конеборных троянцев и меднодоспешных ахейцев

Вниз на равнину сойти, чтоб священные клятвы заверить.

Ибо твой сын Александр с Менелаем, любимцем Ареса,

С длинными копьями вступят за женщину в бой беспощадный.

Кто из двоих победит, тот получит ее и богатства.

Мы же, взаимную дружбу священною клятвой заверив,

В Трое останемся жить. В конями гордящийся Аргос

Те уплывут и в Ахайю, славную жен красотою».

Так он сказал. Содрогнулся Приам и товарищам тотчас

Коней велел запрягать. Проворно приказ был исполнен.

Старец взошел и за вожжи взялся, натянувши их сзади;

Возле него Антенор на прекрасную встал колесницу.

Быстрых коней через Скеи они на равнину погнали;

Прибыли к месту, где рати стояли троян и ахейцев,

На многоплодную землю сошли с колесницы блестящей

И посредине пошли между строем троян и ахейцев.

Тотчас тогда поднялися владыка мужей Агамемнон

И Одиссей многоумный. Барашков для клятвенной жертвы

Славные вестники к ним подвели и вина намешали

В ярко блестящий кратер, и водою им полили руки.

Вытащил после того Агамемнон свой ножик, который

Подле меча на огромных ножнах он носил постоянно,

Волосы срезал с голов у ягнят; и глашатаи оба

Роздали волосы лучшим мужам из троян и ахейцев.

Руки воздевши, усердно молился богам Агамемнон:

«Зевс, наш родитель, на Иде царящий, преславный, великий!

Солнце, — о ты, что по целой вселенной все видишь и слышишь,

Реки, Земля и подземные боги, которые страшно

Людям почившим отмщают, коварно нарушившим клятву!

Будьте свидетели нам, охраняйте священные клятвы!

Если убьет Александр в поединке царя Менелая,

Пусть у себя он удержит Елену с богатствами всеми,

Мы же обратно домой уплывем на судах мореходных.

Если ж в бою Александра убьет Менелай русокудрый,

Пусть возвратят нам троянцы Елену с богатствами всеми,

Пусть аргивянам и пеню заплатят, какую прилично,

Так, чтобы память о ней и у дальних потомков осталась.

Если ж падет Александр, а Приам и Приамовы дети

Не захотят по условью мне выплатить должную пеню,

Буду за эту я пеню упорно сражаться и дальше,

Здесь оставаясь, пока окончанья войны не достигну».

Молвил и горла ягнят перерезал губительной медью;

В судорогах бьющихся он положил их тотчас же на землю,

Дух испускающих: силу они потеряли от меди.

После, вина зачерпнув из кратера в блестящие чаши,

Начали все совершать возлиянья богам и молиться.

Так не один говорил и в ахейских рядах, и в троянских:

«Зевс многославный, великий, и все вы, бессмертные боги!

Первых, которые, клятвы нарушив, проявят враждебность, —

Пусть их мозги, как вот это вино, по земле разольются,

Их и детей их; а жен пусть другие взведут на постели!»

Так говорили. Однако молитв их Кронид не исполнил.