– Вы просто созрели для сознательного отцовства. Так часто бывает, – ответила Юлия Викторовна. – Иногда и молодые женщины не готовы к раннему материнству. Не просыпается инстинкт. Первый ребенок растет как трава, хорошо, если с бабушками-дедушками, а второй будет залюбленным, зацелованным, наверстанным.
– Да, вы правильно подобрали слово: Сонечка – наверстанный ребенок.
– Обычный эгоизм. Ничего странного. Человек вообще эгоистичное существо. Раньше вы думали о работе, карьере, успехе, достижениях – удовлетворяли собственные амбиции. Вам нравилось жить, не зная, откуда появляются в шкафу чистые рубашки. Вы не просиживали ночи над кроваткой ребенка, который плачет, потому что у него режутся зубки. А потом вы решили, что именно этих эмоций вам не хватает для полноты ощущений. И бросили жену, нашли новую, молодую и теперь компенсируете то, что пропустили в молодости. Так что Сонечка – тоже ваш эгоистический проект, если хотите.
– А что тогда движет вами?
– Думаю, тоже эгоизм, но другого свойства. Мне ведь, по сути, нечем заняться. А внучка позволяет держать себя в форме, приводить себя в порядок, вставать, идти, жить наконец. Я с удовольствием перечитываю детские стихи, рассказы. Даже задачки на логику решаю с интересом, в надежде сохранить память и рассудок в рабочем состоянии. Не будь у меня внучки, что бы я делала? Сидела дома и смотрела телевизор, распустилась бы. А так вынуждена выходить, общаться, хотя терпеть не могу коллективное общение. Я тоже про дочку мало что знала. Здорова, и слава богу. Вроде бы нормально учится. По счастью, продленка в школе есть. Отвести в восемь утра и забрать в шесть после кружка – то ли танцев, то ли художественного слова. Я, если честно, не помню. Удобно. А с внучкой мне интересно разговаривать, делать уроки, готовить, кормить, отводить, приводить, утешать. Знать, как зовут подружку, что случилось сегодня. Она чувствует, что мой интерес искренний, поэтому рассказывает. Я тоже, можно сказать, наверстываю упущенное. Наверное, мы такое поколение родителей, ставших бабушками и дедушками, – сейчас получаем то, чего лишили себя в молодости.
– Знаете, умные женщины меня всегда привлекали, но и отпугивали. Мне хочется с вами встречаться, разговаривать, обсуждать что угодно, хоть погоду, – признался Юрий Иванович.
– Да, вы тоже приятный собеседник. И я получаю удовольствие от общения с вами. Но вы относитесь к тому типу мужчин, которые специально выбирают себе в жены исключительно женщин недалекого ума. Потому что так удобнее: хочешь – лепишь по собственному подобию, хочешь – не лепишь. Итог всегда один – женщина смотрит на вас снизу вверх. Потому что вы умнее, талантливее, мудрее, успешнее, – рассмеялась Юлия Викторовна.
– Нет, я не сознательно выбираю дур! Просто так получается! Влюбляюсь исключительно в недалеких идиоток, но с житейской хваткой, а нравится общаться с умными. У меня была любовница, женщина исключительного ума, я ее очень ценил, уважал, восхищался, даже преклонялся, но не любил, понимаете?
– Не понимаю, если честно, но не могу осуждать, – ответила Юлия Викторовна. – Меня-то как раз привлекало в мужчинах то, что выше ширинки.
Юрий Иванович всегда оставался исключительно вежливым, доброжелательным, пребывал в добром расположении духа. Юлия Викторовна не без удовольствия перебрасывалась с ним парой фраз или шуток в ожидании детей. Она уже собиралась спросить, в чем секрет его неизменно прекрасного настроения, как однажды Юрий Иванович пришел за дочерью не в столь благостном состоянии. Напротив, был раздражен, сумрачен и даже не поздоровался с Юлией Викторовной. Она рискнула к нему подойти:
– Добрый день. Что-то случилось?
– Да, простите. Сам не пойму. Наверное, случилось, – признался он, тяжело вздохнув. – Даже не знаю, что делать.
– Расскажите, может, я смогу вам помочь, – предложила Юлия Викторовна, – или хотя бы выслушаю, что уже немало по нынешним временам.
Он кивнул и улыбнулся. Но не своей фирменной улыбкой, демонстрирующей последние достижения современной стоматологии и вежливое равнодушие к собеседнику, а той искренней, настоящей, по которой можно определить реальный возраст человека. Искренняя улыбка не бывает без морщин, мешков под глазами, второго подбородка. Юрий Иванович, лишь на мгновение позволив себе эту улыбку, вдруг показался тем, кем и был на самом деле – дедушкой, моложавым, подтянутым, но дедушкой. Со слезящимися глазами, желтоватыми белками глаз – по возрасту, межреберной невралгией – он непроизвольно потер бок. Юлия Викторовна невольно отметила пигментацию на руках, на которую раньше не обращала внимания. И седину в аккуратной, подстриженной по последней моде бородке. От бравурности и жовиальности этого мужчины не осталось и следа. Юлия Викторовна отметила, что у нее вдруг появилось желание позаботиться о Юрии Ивановиче не как о мужчине, а как о человеке, с которым есть много общего – возраст, болячки, давление, воспоминания, прошлое. Ей захотелось уложить своего случайного знакомого на диван, подоткнуть ему плед, подложить под голову дополнительную подушку для удобства и принести чай.
