Икс-30 рвёт паутину - [18]

— Жаль, что ты не встречался с Нго Динь Дьемом. Интересно, каково его мнение. Да, времена меняются. Ты говоришь, что во время учёбы не интересовался политикой? Сейчас ты учёбу закончил и, когда поступишь на работу, хочешь ты того или нет, должен будешь заниматься и политикой. Потому что твоя работа будет связана с ней. Я намного старше тебя и хочу дать совет: чтобы жить, надо знать дух времени. Твёрдое дерево легко ломается. Мягкое дерево сгибается от ветра в любом направлении и никогда не ломается.

— Спасибо….

— Сейчас в Хюэ многие поговаривают о Нго Динь Дьеме. Некоторые тайно уже побывали у него. А ты, как я погляжу, хитёр.

— Наверняка им там весело, — заметил Фан Тхук Динь. — Вы успокойтесь. В Дананге безопасно.

— Ты только вернулся из-за границы, — покачал головой Као Суан Данг, — и пока не очень разбираешься в обстановке. Сейчас нет ни одного абсолютно безопасного района. Днём территория находится в руках националистов, ночью — во власти вьетконговцев. Вьетконговцы действуют открыто даже в районах, которые французы считают вполне безопасными. Для нас наибольшая опасность состоит в том, что вьетконговцев скрывает и поддерживает население. — Он пододвинул Фан Тхук Диню коробку с сигаретами, пригласил закурить и спросил: — Сейчас многие подумывают об отъезде за границу. Как ты полагаешь, стоит ли мне уезжать во Францию? Ты был там, какая там обстановка? Можно там жить спокойно?

— Во Франции я занимался учёбой и в политику особо не вникал, — ответил Фан Тхук Динь, взяв сигарету.

— У наших боссов в Сайгоне денег много, — продолжал Као Суан Данг, как бы убеждая самого себя. — Им живётся легче. Начальник канцелярии Бао Дая уже вложил огромные деньги во французские текстильные и нефтяные компании. Начальник Центрального Вьетнама скупил многие акции компании «Мартини», переправил свои деньги во французский банк. Все готовят себе пути для быстрого отхода. А я только вступил в должность. Мне нужно было купить в Хюэ виллу, машину. Неужели придётся всё бросить? Во Франции я буду гол как сокол. На что я буду там жить? Даже страшно подумать.

— И что же все эти люди говорят о Нго Динь Дьеме? — спросил Динь.

— Так как же это получается? — удивился Као Суан Данг. — Ты говоришь, политикой не интересуешься, а задаёшь такие вопросы.

— Вы только что сказали, что я скоро пойду работать и должен знать, в какое время мы живём, — отпарировал Фан Тхук Динь. — Я выслушал ваш совет и хочу спросить, чтобы лучше понять: открывать ли мне свою контору, поступать ли на преподавательскую работу или пока не спешить с работой?

— Конечно, эти парни из Сайгона пойдут за Нго Динь Дьемом, если он сохранит их на постах, которые они занимали в последние годы, — сказал Као Суан Данг, улыбаясь.

Выпив чашку чая, Фан Тхук Динь встал и откланялся.

— Разрешите идти? Мне пора. Надеюсь, как-нибудь в другой раз нам удастся поговорить. Когда Ван Ань вернётся, скажите, что я заходил. Пусть она мне позвонит. Я остановился в гостинице «Тхуанхоа», номер телефона двенадцать-ноль-три.

Као Cyaн Данг проводил Фан Тхук Диня до калитки и, прощаясь, сказал:

— Я передам ей. Как будете посвободнее, заходите. Фан Тхук Динь не спеша направился к гостинице.

Он размышлял. Они чувствуют поражение французов и ищут новых хозяев. Но кто распространяет слухи о Нго Динь Дьеме? Почему эти слухи ползут так быстро? Насколько далеко зашла подготовка к возвращению Нго Динь Дьема в страну? Фан Тхук Динь не знал, что в это время с джонки, приставшей к берегу реки Анкыу, за ним внимательно наблюдал человек в очках. На верхней палубе был виден лишь китаец, который не спеша помешивал варившийся на огне рис…

В Хюэ царили тишина и спокойствие…

Сразу же после телефонного звонка Ван Ань Фан Тхук Динь снова пришёл в дом Као Суан Данга. Ван Ань ждала его в гостиной. На ней было белое шёлковое платье, волосы стянуты в тугой пучок, под глазами синева. Усталый вид свидетельствовал, что она не спала всю ночь. Она вяло протянула ему руку с тщательно отполированными ногтями.

— Наверное, ты заждался.

— В этом городе ты единственная моя знакомая, — сказал Фан Тхук Динь, пожимая ей руку, — поэтому, конечно, я постоянно думал о тебе. Как самочувствие?

— Не очень хорошее. Я увидела там то, что выше моего воображения.

— Что такое?

— Питание отвратительное. Пришлось много ходить, постоянно быть в напряжении. Откуда быть здоровью?

— Если можно, расскажи о Вьетмине. Я не представляю, как там можно жить.

— У меня сейчас нет никакого настроения рассказывать. — Ван Ань поправила причёску, слегка наклонилась. — В голове всё перепуталось.

— Это, наверное, из-за Ле May Тханя? Ты встречалась с ним?

— Он совершенно переменился, — глубоко вздохнула Ван Ань. — Он стал красным. Исхудал. Решительно отказался возвращаться. И моя любовь нисколько не поколебала его. Между нами образовался глубокий ров непонимания, мы пошли разными путями, наша любовь разбита. Её никогда не вернуть вновь. Посоветуй, что мне делать?

— Надо подождать, когда всё уляжется, — предложил Фан Тхук Динь.

— Когда люди духовно разные, можно ли надеяться, что они вновь полюбят друг друга? — спросила Ван Ань с неподдельной грустью. Затем, как бы неожиданно вспомнив о чём-то, она продолжала: — Извини, я всё о себе да о себе, совсем забыла. Я передала Тханю от тебя привет. Он поблагодарил и просил передать, что никогда не откажется от великого дела, а потом добавил, что великое дело находится в руках решительных людей и что он скоро выполнит свою задачу.