Икона - [143]

— Вы очень добры, полковник.

— Вы узнаете, что я могу быть добрым, отец Максим. А теперь возвращайтесь в резиденцию. Держите меня в курсе.

Когда информатор ушёл, Гришин приказал водителю везти его к «Националю». Пришло время, думал он, когда назойливый англичанин и его американский возмутитель спокойствия узнают кое-что о современной Москве.

Глава 17

Полковник Гришин приказал проехать метров сто по Охотному ряду, образующему северо-западную сторону Манежной площади, где находится «Националь», и остановить машину.

Из машины он увидел два автомобиля своих наблюдателей, припаркованные у торговой галереи напротив отеля.

— Подожди здесь, — сказал он водителю и вышел из машины. На улице в семь часов вечера было почти двадцать градусов ниже нуля. Несколько съёжившихся фигур брели по тротуару.

Он перешёл улицу и постучал по стеклу машины со стороны водителя. Стекло, опускавшееся автоматически, скрипнуло на морозе.

— Слушаю, полковник.

— Где он?

— Должно быть, внутри, если он пришёл до нашего приезда. Никто даже слегка напоминающий его не выходил.

— Позвони господину Кузнецову. Скажи: он нужен мне здесь.

Начальник отдела пропаганды появился через двадцать минут.

— Надо, чтобы ты изобразил американского туриста ещё раз, — сказал Гришин. Он вытащил из кармана фотографию и показал Кузнецову. — Вот человек, которого я ищу, — сказал он. — Попробуй фамилии Трабшо или Ирвин.

Кузнецов вернулся через десять минут.

— Он там, под фамилией Ирвин. В своей комнате.

— Номер?

— Два пять два. Это все?

— Всё, что мне нужно.

Гришин вернулся в свою машину и по мобильному телефону позвонил профессиональному вору, сидевшему в холле гостиницы «Интурист» за углом.

— Ты готов?

— Да, полковник.

— Оставайся наготове. Когда я дам команду, надо будет обыскать комнату два пять два. Один из моих людей в холле. Он пойдёт с тобой.

— Понял.

В семь часов один из двух людей Гришина оставил свой наблюдательный пост в холле и вышел на улицу. Он кивнул своим коллегам на противоположной стороне, находившимся в ближайшей к нему машине, и ушёл. Через пару минут показались две фигуры в тяжёлых зимних пальто и меховых шапках. Гришин разглядел седые пряди, выбившиеся у одного из-под шапки. Мужчины повернули налево и пошли в направлении Большого театра.

Гришин позвонил вору:

— Он вышел из отеля. Комната пуста.

Одна из машин Гришина медленно поползла за идущими. Ещё двое наблюдателей, которые сидели в кафе нижнего этажа «Националя», вышли на улицу и пошли за англичанами. Четверо наблюдателей шли по улице, другая четвёрка сидела в двух машинах. Водитель Гришина спросил:

— Мы возьмём их, полковник?

— Нет, я хочу посмотреть, куда они пойдут.

Не исключено, что Ирвин встретится с американцем, Монком. Если это произойдёт, Гришин возьмёт их всех.

Двое англичан дошли до угла Тверской, подождали зелёного света и перешли улицу. Тут же из-за угла Тверской появился вор.

Это был человек с большим опытом. Он всегда старался выглядеть как иностранный менеджер — почти единственная категория людей, которые теперь могли позволить себе останавливаться в лучших отелях Москвы. Его пальто и костюм, сшитые в Лондоне, были украдены, а его самоуверенная, свободная манера могла обмануть любого служащего отеля.

Гришин наблюдал, как он толкнул вращающуюся дверь отеля и исчез внутри. Найджел Ирвин, как с радостью заметил полковник, не взял атташе-кейс с собой. Если он у Ирвина был, значит, он остался в номере.

— Поехали, — велел Гришин водителю. Машина медленно отъехала от тротуара и притормозила в сотне метров от идущих мужчин.

— Вы знаете, что за нами следят? — небрежно спросил Винсент.

— Двое идут впереди, двое сзади, на противоположной стороне медленно движется машина, — сказал сэр Найджел.

— Впечатляет, сэр.

— Дорогой мой мальчик, может быть, я стар и сед, но, надеюсь, я ещё могу разглядеть «хвост», когда он такой большой и неуклюжий.

Обладая огромной властью, сотрудники бывшего Второго главного управления редко давали себе труд придерживаться правил конспирации, чтобы оставаться незаметными на улицах Москвы. В отличие от ФБР в Вашингтоне или МИ5 в Лондоне умение вести слежку никогда не являлось отличительной особенностью КГБ.

Пройдя мимо ярко освещённого великолепия Большою театра, а затем Малого, англичане подошли к узкой боковой улочке — Театральному проезду. На углу перед поворотом туда был подъезд, где закутанный в тряпьё человек пытался устроиться на ночлег, невзирая на жгучий мороз. Сэр Найджел остановился.

Черногвардейцы впереди и позади него попытались притвориться, будто рассматривают пустые витрины.

В подъезде, тускло освещённом уличным фонарём, тряпичный свёрток зашевелился и посмотрел вверх. Он был не пьян, но стар; усталое лицо, прикрытое шерстяным шарфом, худое, изборождённое морщинами от многих лет труда и лишений. На потёртом пальто виднелось много выцветших орденских планок. Глубоко запавшие измученные глаза смотрели на иностранца.

Найджел Ирвин, когда работал в Москве, находил время для изучения российских медалей. Среди грязных ленточек была одна, которую он узнал.

— Сталинград? — тихо спросил он по-русски. — Вы были в Сталинграде?