Иисус. Надежда постмодернистского мира - [18]
В–третьих, Сандерс прав, подчеркивая тот факт, что славившиеся своей строгостью фарисеи не были официальными «стражами мысли» и что принадлежность к фарисейской партии не обеспечивала им правительственных постов. Савлу из Тарса пришлось обратиться к первосвященникам за разрешением на свои крестовые походы против первых христиан. Но тем не менее это не мешало им оказывать неофициальное давление на нарушителей иудейского закона, Торы, выискивая их по собственной инициативе. В отрывке из работы Филона Александрийского, не упомянутом Сандерсом, говорится о тысячах людей, «ревностно охраняющих законы», «суровых стражах древних традиций». Эти выражения часто использовались как Филоном, так и Иосифом Флавием в описании фарисеев, неусыпно преследовавших преступников и безжалостных к восставшим против закона.
В–четвертых, Сандерс постоянно упрощает вопрос, пытаясь свести его к следующему: «Так высказывался Иисус против закона или нет?» Но главное ведь не в этом. Если бы Иисус просто объявил Тору ненужной , то тот факт, что в ранней Церкви не утихали споры по поводу ее действенности, был бы по крайней мере странным. Вместо этого Иисус, как в ином контексте признает сам Сандерс, возвестил наступление нового дня. Царство Божье и в самом деле стояло при дверях, и все теперь должно было измениться самым коренным образом. Рассуждения Павла о законе не сводились к вопросу о его необходимости. Они скорее касались условий, на которых язычники могли стать частью народа Божьего, а по этому поводу Иисус вообще ничего не говорил.
Итак, основное значение имела не религия, а эсхатология, — не нравственность, а приближение Царства. Возвестив о последнем, Иисус обратился к своим современникам с призывом: «Откажитесь от привычного понимания традиций, которое толкает вас к верной гибели , и примите новую трактовку, Вам может показаться, будто путь к поражению, но в действительности только он приведет вас к истинной победе». Я полагаю, что именно этот призыв, подкрепленный символизмом, стал поводом для горячих споров между Ииусом и фарисеями, которые, в конце концов, вылились в покушения на жизнь Иисуса.
Не последнее место в этой полемике занимала тема нравственной чистоты. Однако, как мы уже отмечали, нравственные принципы касались не только личной непорочности, но, по данным социологических исследований антропологов, символизировали чистоту и поддержание жизни племени, рода или нации. Один за другим иудейские авторы того времени, как, впрочем, и современные ученые, подчеркивали, что иудейские законы не были предназначены стать некой «служебной лестницей», по которой соблюдавшие их могли бы взобраться на небеса. Они скорее определяли границы для народа, находившегося во враждебном окружении. Причина столкновений Иисуса с фарисеями заключалась не в том, что он, отвергая общественную мораль, проповедовал оправдание по вере, тогда как фарисеи надеялись оправдаться делами. Дело скорее в том чmo eгo представление о Царстве Божьем mpeбовало om Израиля отказа om безумных попыток добиться независимости, на кomopыe его вдохновляли приверженцы древних традиций и законов. Вместо этого Израилю надлежало исполнить свое npизвание — быть светом мира и солью земли. Потому я полагаю, что столкновения между Иисусом и его соотечественниками, в частности фарисеями, следует рассматривать в контексте различных политических взглядов, порожденных, в свою очередь, различными эсхатологическими убеждениями и ожиданиями. То, каким образом Иисус возвещал о приближении Царства Божьего, не утверждало, но ставило под сомнение революционный пыл, охвативший, прежде всего, влиятельные слои фарисейства. Неудивительно, что при этом он подверг сомнению и особую значимость символов, ставших оплотом чаяний его современников.
Принимая это во внимание, рассмотрим основные символы иудаизма того времени и попытаемся понять отношение к ним Иисуса.
Иисус и символика иудаизма
Cyббoтa
Изучая отрывки, описывающие противоречия, возникавшие по поводу субботы (наиболее известный из них — M«. 2, 23 — 3, 6), я вновь вынужден не согласиться с Сандерсом и его последователями. Сандерс считает эти истории невероятными, поскольку фарисеи, пo его словам, не собирались в группы и не бродили по полям в надежде застигнуть кого–то за совершением мелких проступков. В данном случае Сандерс позволил еще одно отступление от своей основной позиции, согласно которой Иисус был пророком эсхатологии иудейского возрождения. Если мы признаем, что Иисус стоял во главе какого–то общественного движения, тем более такого, цели которого расходились с целями фарисеев, вполне вероятно, что кто–то из них готов был взять на себя задачу следить за ним. В своей книге «Иисус и победа Бoгa» я упомянул, ясно сознавая возможную несостоятельность современных аналогий, о людях, которые в наше время, не будучи избраны или назначены на государственные посты, присваивают себе право вмешиваться в жизнь общественных деятелей и подвергать их критике, особенно тех из них, которые придерживаются непопулярных взглядов. Я предположил даже, что журналисты — я, разумеется, имел в виду именно их — готовы идти на край света и скрываться в местах, гораздо менее удобных, чем галилейские поля, желая раздобыть фотографии, компрометирующие членов королевской семьей. Написав эти строки в 1996 году, я не знал, что спустя один год вооруженные фотоаппаратами журналисты в буквальном смысле загонят до смерти самую известного из современных принцесс. Если предположить, будто фарисеи и в самом деле представляли собой неких религиозных «блюстителей идейной чистоты», то их евангельское изображение выглядит поистине нелепым. Но я предлагаю рассматривать их как группу людей, взявших на себя право оказывать общественное давление и имеющих свои вполне определенные цели. Подозрительно относясь к другим общественным движениям, чьи планы расходились с их собсвеными, и стремясь «поставить на место» всех претендующих на какое–то влияние в обществе, они, несомненно, готовы были не только следить за Иисусом, но и окончательно расправиться с ним.
