Иисус — крушение большого мифа - [89]

Ответив им, Мария оборачивается, видит стоящего за спиной Иисуса, но почему-то сразу не узнает его, ни внешне, ни по голосу, а когда все же узнает, он велит ей идти к ученикам и сказать им, что он «восходит к Богу». Что означают эти его слова, совершенно непонятно, поскольку никаких описаний каких-либо восхождений или вознесений, Евангелие от Иоанна не содержит вообще. И надо ли говорить, что совершенно ничего подобного в описании истории воскресения не имеется ни в одном другом Евангелии!

У Матфея, как уже говорилось, у гробницы появляется стража, выставленная для предотвращения похищения тела Иисуса учениками, а Мария Магдалина приходит утром в компании с еще одной Марией, о которой, кроме имени, более ничего не сказано. И в момент их прихода, вдруг происходит сильное землетрясение, вызванное эффектным появлением Ангела с небес, до смерти перепугавшего стражу и лично отвалившим камень от входа в гробницу. Сей Ангел возвещает женщинам, что Иисус воскрес и велит им идти, рассказать все ученикам, передав им так же повеление идти для встречи с Иисусом в Галилею. Две Марии бегут исполнить поручение, но на пути их вдруг встречает лично сам Иисус, который подбодряет их и еще раз подтверждает повеление ученикам идти в Галилею. Ученики повеление исполняют, уходят из Иерусалима в Галилею, и там встречаются с Иисусом.

Стражники же, тем временем идут к первосвященникам, рассказывают им все, после чего те велят им хранить историю с Ангелом в тайне, а в народе распространить слух, что они таки просто проспали момент похищения тела Иисуса учениками. При этом ничего не говорится о том, а что же им следует отвечать на естественный вопрос, почему их никто не наказал за такую вопиющую халатность в несении службы, — этот момент обойден странным молчанием…

В христианстве на все вышеназванные противоречия просто закрывают глаза, используя для компоновки того, что называется «общей картиной» просто искусственную компиляцию различных текстовых отрывков, выдернутых из контекста различных Евангелий. Стремление христианских богословов создать таким способом хоть какую-то, более-менее, стройную версию событий вполне понимаемо, но приводит оно, подчас, к курьезным ситуациям.

Так, например, небезызвестный художественный фильм «Иисус», снятый в 1979 году режиссером Джоном Хейманом по Евангелию от Луки (что особо подчеркивается создателями), содержит сцену бичевания Иисуса по приказу Пилата. То, что Иисуса бичевали, считается абсолютно общим местом в соответствии с христианской компиляционной картинкой событий, но парадокс в том, что именно в Евангелии от Луки ни о каком бичевании нет вообще ни единого слова!

Однако, вот пожалуйста — создатели фильма либо просто «на автомате» включили в сценарий отсутствующую в исходном тексте сцену, искренне не заметив, что она там попросту отсутствует, либо сознательно добавили ее, дабы не выбиваться за рамки стандартной компилированной христианский версии. То есть, таки слукавили, но слукавили так это, очень по-христиански — «немножечко» и очень «благочестиво»…

Глава 5. Зыбкие эмоции, «божественная селективность» и свобода выбора…

Однако не только разноголосица и противоречия характерны для евангельских текстов, описывающих завершение земного пути Иисуса. От внимательного взгляда не укрывается то, что при всей этой своей разноголосице, все эти тексты все же сходятся в двух вещах: во-первых в том, что через день после распятия Иисус оказался живым, а во-вторых — в описании какой-то невероятной инертности, зыбкости и двойственности в эмоциональной реакции на происходящее его учеников.

А ведь если речь идет о реакции на событие, являющееся — ни больше, ни меньше! — чудесным воскресением их лидера из мертвых, то, казалось бы, это не должно было вызвать у них ничего другого, кроме восторга, высочайшей эйфории и просто-таки сумасшедшего энтузиазма!

Но нет, во всех имеющихся евангельских описаниях, ученики Христа как-то уж очень тяжело и неустойчиво вдохновляются фактом воскресения. Они не сразу и с большим трудом верят в случившееся, а когда все-таки наглядно убеждаются, что только что казненный Иисус и впрямь жив — это производит на них впечатление, которое выглядит каким-то неадекватно вялым по сравнению с декларируемым грандиозным масштабом события. Они, конечно, выражают свою радость при виде живого Иисуса, но это выражение совсем не похоже на особый восторг и на проявления высочайшей эйфории.

Не говоря уже об отсутствии малейших следов не то что «сумасшедшего», а вообще — хоть какого-то энтузиазма с их стороны! Дальше выражения обычной приветственной радости у учеников вообще ничего не идет. Никто из них почему-то даже и не думает бежать на улицу и радостно возвещать народу, что все козни против Иисуса из Назарета оказались тщетными, что Бог чудеснейшим и могущественнейшим образом вывел его победителем из схватки не только с религиозными и политическими властями, но и с самой смертью! Ничего такого не делается ни в первый день и ни в тридцать первый, и даже ни в сорок первый…

Ученики ведут себя так, как будто они постоянно в чем-то сомневаются, в чем-то не до конца уверены. Все произошедшее держится ими в строжайшей тайне, информация не выпускается за пределы узкого круга лиц. И, как ни странно, полноправным участником в этом «заговоре молчания» является и сам Иисус. Впрочем, вполне возможно, что именно он и является инициатором этого «заговора». Во всяком случае, ни в одном тексте мы не найдем ни одного, прозвучавшего из его уст, призыва к своим ученикам проявить какую-либо публичную активность в связи с его воскресением из мертвых.