Иисус — крушение большого мифа - [81]
Бог здесь — уже ровно в той же степени Отец всем людям, в какой он является Отцом Иисусу. А это означает, что применительно к людям, термину «творение» никоим образом нельзя придавать смыслового значения «изделия»! Соответственно, полностью нелепо думать и говорить о том, что Бог может обращаться с людьми, как с «изделиями», критически оценивая их на «пригодность» и «выбраковывая» те, что «не прошли тестирования».
В приведенном речении Иисуса не только в очередной раз утверждается, что люди для Бога — это его дети, но и говорится уже о полном равенстве категории «сыновства Богу» между Иисусом и остальными людьми. Насколько Бог есть отец для Иисуса, настолько же он является отцом и для всех людей!
Мысль эта крайне неприятна для любого религиозного человека, в менталитет которого подобное равенство никак уложиться не может. Однако, Иоанн и на этом не останавливается, вкладывая в своем Евангелии в уста Иисуса идеи и вовсе уж «крамольные». В первой части этой книги, мы уже рассматривали ситуацию, которая описывается в 10 главе Еванеглия от Иоанна, — вспомним и вникнем в нее еще раз.
Итак, мы видим, что Иисус оказывается окружен крайне агрессивно настроенной по отношению к нему толпой, которую вывели из себя слова его ответа на один из вопросов, поскольку в своем ответе Иисус допустил выражение, расцененное, как однозначное преступное богохульство. И это были слова: «Я и Отец — одно» (Ин.10:30).
Далее в Евангелии следует описание последовавших событий:
«Тут опять Иудеи схватили каменья, чтобы побить его. Иисус отвечал им: Много добрых дел показал я вам от Отца моего; за которое из них хотите побить меня камнями?
Иудеи сказали ему в ответ: Не за доброе дело хотим побить тебя камнями, но за богохульство, за то, что ты, будучи человеком, делаешь себя Богом.
Иисус отвечал им: Не написано ли в законе вашем: „Я сказал: вы — боги“? Если Он назвал богами тех к которым было слово Божие, и не может нарушиться Писание, тому ли, которого Отец освятил и послал в мир, вы говорите „богохульствуешь“, потому что я сказал, что я сын Божий?» (Ин.10:31–36).
Как видно из приведенного отрывка, слова Иисуса о его единстве с Богом, воспринимаются толпой, как слова о равенстве с Богом, что классифицируется, как несомненное богохульство, за что в те времена положено было предавать казни. Понимая критичность ситуации, Иисус пытается объясниться с толпой, но делает он это, согласно тексту Евангелия, весьма и весьма своеобразно.
Он не пытается остановить толпу, жаждущую в своем «праведном гневе» крови, уверениями, что его «не так поняли», и что в свои слова о Боге, как об Отце он вовсе не вкладывал смысла бого-равенства. Не пытается он сказать и того, что жалкая толпа людишек должна бы усмириться, поскольку, если сами они и впрямь бесконечно неравны Богу, то вот, — они видят перед собой того, кто действительно есть Бог, а потому — берегитесь!..
Нет, он не пытается ни задобрить толпу, ни запугать ее. Вместо всего этого, он вдруг делает, самое что ни на есть, неожиданное заявление — он напоминает толпе то, что сказано в Книге псалмов, в Псалме 81. А сказано там буквально следующее:
«Бог встал всонме богов, среди боговпроизнес суд: Доколе будете вы судить неправедно и оказывать лицеприятие нечестивым? Давайте суд бедному и сироте, угнетенному и нищему оказывайте справедливость. Избавляйте бедного и нищего, исторгайте его из руки нечестивых. Не знают, не разумеют, во тьме ходят; все основания земли колеблются.
Я сказал: вы — боги, и сыны Всевышнего — все вы!
Но вы умрете, как человеки, и падете, как всякий из князей» (Пс.81:1–7).
Конечно, просто поразительно, каким образом Псалом такого политеистического содержания мог оказаться в Священных Писаниях монотеистической религии! Но факт остается фактом, такой Псалом имеется в Иудейских писаниях, откуда он перекочевал и в христианский Псалтырь, как часть Ветхого Завета.
И в этом Псалме, как мы видим, от имени Бога заявлено, что люди есть… боги!
Безусловно, для христианских богословов этот Псалом представляет собой непонятное и весьма малоприятное затруднение, из которого удается как-то выкручиваться лишь рассуждениями о том, что слово «боги» здесь употреблено исключительно в переносном смысле. Дескать, поскольку речь в Псалме идет о суде и судьях, а судьи — это такие люди, которые своими решениями-приговорами определяюще влияют на жизнь людей, то их, в этом плане, можно и впрямь уподобить «богам», что-де и сделал автор текста Псалма…
Однако, неужели автор Псалма, если он и впрямь употребил слово «боги» вовсе не в прямом его значении, не понимал, что такого рода словоупотребление, да еще и вложенное в уста самого Бога, выглядит, мягко говоря, странно, и может попросту вызвать «соблазн» принять его, как говорится, за чистую монету? Зачем ему могла понадобиться столь неоднозначная и опасная словесная эквилибристика — называть судей, — «всего-то лишь»! —
