Иисус — крушение большого мифа - [80]
А что же тогда получается? А вот это и получается, что вечные страдания мучающихся в аду, погрузят Бога в неизбежное вечное же со-страдание, и все бытие превратится в сплошную вечную муку: в аду будут «просто» вечно мучиться от безысходного страдания, а в раю будут вечно мучиться от безысходного же со-страдания! Нечего сказать, веселая перспектива вырисовывается из приложения идеи вечных мук к образу Бога в возвещении Иисуса — Бога, Который Есть Любовь…
Кстати, именно о такой перспективе идет речь в известной притче о богаче и Лазаре, на которую так любят ссылаться христиане в своих доводах в пользу вечных мук. Притча эта записана в Евангелии от Луки, 16:19–31, и там есть, в частности такие слова: «…Между нами и вами утверждена великая пропасть, так что, хотящие перейти отсюда к вам не могут, так же и оттуда к нам не переходят». Слова эти вложены в уста Авраама, представляющего население рая, и обращены к богачу, мучающемуся в аду и пытающемуся оттуда воззвать к милосердию Авраама, дабы хоть чуточку свои мучения облегчить.
И что же мы видим в этих словах Авраама? Мы видим, что, несмотря на то, что лично сам Авраам категорически отказался хоть как-то помочь богачу, тем не менее, в раю есть «хотящие перейтиотсюда к вам». Обратите внимание — эти «хотящие» хотят перейти именно из рая в ад, а не наоборот! Зачем?!.
Надо полагать, не из мазохистских устремлений поменять свое райское блаженство на адские муки, а из того самого сострадания, с мольбой о проявлении которого вопиет бывший богач к Аврааму. И Авраам говорит, что среди райских кущей есть-таки те, кто (в отличие, может быть, от него самого) действительно испытывает сострадание к мученикам ада, и хотят им как-то помочь.
То есть, согласно этой притче, как минимум некоторая часть обитателей рая не только прекрасно осведомлена о муках тех, кто находится в аду, но и испытывает к ним сострадание, то есть — страдает вместе с ними! И это их страдание сострадания, несомненно, только усиливается тем, что как-либо проявлять свое сострадание им запрещено — та «великая пропасть», что «утверждена» между раем и адом, является для сострадальцев непреодолимой преградой.
А ведь сопереживать страдающему, очень хотеть хоть чем-то, хоть как-то облегчить его страдания и понимать, что тебе это запрещено(!) и ты ничего не можешь сделать — это и очень обидно, и очень больно, и очень унизительно! И весь этот букет ощущений называется «блаженством в раю»?! М-да…
Причем, если этот букет ощущений испытывают даже оказавшиеся в раю люди, с их несовершенной любовью, то снова зададимся вопросом: что же должен испытывать тот Бог, который предстает перед нами в возвещении Иисуса — Бог, Который Есть Сама Любовь?! Для Бога возвещения Иисуса, для Бога, который всегда — ныне и присно, и во веки веков! — является Любовью, мучения тех, кого он не может перестать любить в силу самой своей природы, всегда будут и его собственными мучениями!
И кого ж тогда, выходит, Бог будет на «страшном суде» приговаривать к «вечным мукам» — самого себя?!.
Нет, образ такого Бога, в таком возвещении, как возвещение Иисуса, безусловно, никак не может сочетаться ни с какими идеями никаких «вечных мук»! Так что надо бы, конечно, христианам сию очевидность осознать и честно признать, что идея вечных мучений взята ими откуда угодно, но только не из того учения, которое возвещал Иисус Христос.
Глава 10. Сущностное единение. Квинтэссенция
Учение, которое возвещал Иисус, не содержит ничего, что могло бы послужить основанием для мыслей о разделенности Бога и человека, разделенности, которая может перерастать и в вечное отделение человека от Бога, в «вечные муки». Подлинное учение Иисуса является возвещением глубочайшего единения Творца и творения, и более того — оно содержит в себе фундаментальную идею сущностного единства(!) Бога и человека!
Опосредовано, эта идея предстает перед нами каждый раз, когда мы встречаемся с образом Бога-Аввы, Бога-Папочки, образом, безусловно подразумевающим не только глубокое и трепетное единение любящего Отца с любимыми детьми, но именно сущностную общность, сущностное единство между ними. Но ярче всего, и уже не опосредовано, а самым прямым и непосредственным образом, эта идея выражена в ряде текстов Евангелия от Иоанна.
Вот, например, слова 20 стиха, 14 главы этого Евангелия: «В тот день узнаете вы, что я в Отце моем, и вы во мне, и я в вас». Как можно видеть, идея глубочайшего Божественного единства Творца и творения выражена здесь со всей очевидностью и полной ясностью.
Однако автор Евангелия от Иоанна не останавливается на этом образе единения («я — в Отце, вы — во мне, и я — в вас»), но идет еще дальше в развитии этой идеи. Ведь если вышеприведенное речение Иисуса можно понять, как указание на некое
