Иисус глазами очевидцев. Первые дни христианства. Живые голоса свидетелей - [173]

Об Иоанне Поликрат говорит следующее: «Иоанн, приклонявшийся к груди Господа, бывший священником, носивший первосвященническую табличку (to petalon)[1115], свидетель (martus)[1116] и учитель. Он усоп в Эфесе». Из всех элементов этого сообщения самый загадочный и спорный — несомненно, ссылка на Иоанна как на священника, носившего петалон. Ее обсуждение мы оставим напоследок. Выражение «приклонявшийся к груди Господа» взято буквально из Евангелия от Иоанна (13:25; 21:20). По всей видимости, здесь аллюзия на 21:20 — последнее появление Любимого Ученика в Евангелии перед тем, как в 21:24 раскрывается его авторство. Эта фраза указывает на особую близость к Иисусу, давшую Любимому Ученику возможность стать автором Евангелия. Поликрат использует ее не только для того, чтобы идентифицировать Иоанна как евангелиста, но и чтобы указать на особую ценность его Евангелия. То, что Ириней для указания на Иоанна как автора Евангелия использует абсолютно те же слова [Против ересей, 3.1.1 = (Евсевий, Церковная история, 5.8.4): «Приклонявшийся к груди Господа»] — скорее всего, не говорит о зависимости Поликрата от Иринея, а представляет собой обычное именование этого евангелиста в азиатской традиции[1117]. Шестидесятипятилетнему епископу Эфесскому едва ли требовались подсказки от епископа Лионского в том, как именовать евангелиста из его родного Эфеса, самого прославленного из его именитых родичей[1118].

Ссылка на Иоанна как на автора Евангелия, возможно, содержится и в слове martus. О том, что здесь не имеется в виду мученическая смерть, свидетельствует не слово «усоп»[1119] — это слово Поликрат использует и по отношению к Фразею и Сагарису, погибшим, как и Поликарп, смертью мучеников. Однако, если Фрасей, Сагарис и Поликарп именуются «епископ и мученик» (episkopos kai martus), причем martus стоит в этой паре слов вторым — Иоанн назван «священником… свидетелем и учителем»; если martus здесь означает «мученик», то это слово как–то очень странно вставлено между «священником» (hiereus) и «учителем» (didaskalos). Часто его принимают за аллюзию на Откр 1:2, 9, видя в этом Иоанне одно лицо с автором Откровения и понимая эти слова как ссылку на его страдания на острове Патмос[1120]. Но, скорее, речь идет о написании им Евангелия, которое в Ин 21:24 (ср. 19:35) расценивается как эквивалент свидетельства Любимого Ученика[1121]. Пара терминов «свидетель и учитель» прекрасно описывает Иоанна как автора Евангелия и Иоанновых Посланий[1122].

Акцент на авторстве Евангелия у Поликрата, возможно, связан со значимостью авторитета Евангелия от Иоанна для защиты обычая праздновать Пасху в четырнадцатый день. Клавдий Аполлинарий, епископ Иерапольский (возможно, наследник Папия), несколькими годами ранее[1123] жестко увязывает празднование Пасхи в четырнадцатый день с Иоанновой хронологией Страстей и ссылается на своих оппонентов, использующих Матфееву хронологию (apud Chronikon Paschale preface)[1124]. Он, по всей видимости, считал, что Евангелия не противоречат друг другу, однако для правильной их гармонизации необходимо скорректировать хронологию Матфея в соответствии с хронологией Иоанна[1125]. На то, что Поликрат разделял эту точку зрения, указывает его определение четырнадцатого дня как «дня, в который народ убирает тесто». Это означает, что для него этот день был не днем, когда иудеи вкушали пасхальную трапезу (поскольку день у иудеев считался от заката до заката, то пасхальная трапеза происходила в начале пятнадцатого дня нисана), а днем подготовки к иудейской Пасхе (ср. Ин 19:14), когда тесто уносилось из домов до заката. Значение соблюдения четырнадцатого дня для Поликрата, очевидно, в том, что, по Иоанну, Иисуса распяли именно в этот день. Его слова «по Евангелию» указывают на авторитет Евангелия от Иоанна. Это вполне соответствует взглядам Папия, предпочитавшего хронологию Евангелия от Иоанна «неупорядоченности» других Евангелий.

Последнее сообщение Поликрата об Иоанне — что он умер в Эфесе — очевидное обращение к местной традиции[1126]. Это означает, что гробница этого евангелиста была в Эфесе известна[1127]. Слова Поликрата соответствуют утверждению Иринея, без сомнения также основанному на местных преданиях, о том, что Иоанн в Эфесе написал свое Евангелие (Против ересей, 3.1.1). Мартин Хенгель так комментирует слова Поликрата: «Гробницы Филиппа в Иераполе и Иоанна в Эфесе представляли собой достойных «соперников» знаменитым tropaia [надгробным памятникам] двух князей апостольских в Риме, которыми римский пресвитер Гай [также в конце II века] хвалится перед монтанистским вождем Проклом»[1128].

На основе приведенной нами информации порой делается вывод, что Поликрат, несомненно, говорит не об Иоанне, сыне Зеведеевом[1129]. Дза основных аргумента в пользу этого вывода сильны, но не вполне убедительны. Указывают, что Филиппа Поликрат открыто называет одним из двенадцати апостолов, а об Иоанне этого не говорит. Но на это можно ответить: если мнение, что Иоанн, автор Евангелия, был одним из Двенадцати, было распространено повсеместно, то и Поликрат принимал это как само собой разумеющееся, а в своем послании придал ему более звучный эпитет («приклонявшийся к груди Господа»); он — не просто один из Двенадцати, но тот из Двенадцати, кто был наиболее близок к Господу. Однако такой ответ, разумеется, вызывает новый вопрос: в самом ли деле все считали Иоанна, автора Евангелия, одним из двенадцати апостолов?