Иисус до Евангелий. Как обрывочные воспоминания нескольких человек превратились в учение о Господе, покорившее мир - [3]

Морис Хальбвакс, упомянутый здесь Шварцем, – один из величайших первопроходцев в изучении памяти, особенно памяти социальных групп, «коллективной памяти».⁶ Мы еще поговорим о нем в главе 6. Хальбвакс придерживался довольно крайней точки зрения на память. Он полагал, что абсолютно все воспоминания носят социальный характер: никаких личных и частных воспоминаний не существует, ибо каждое воспоминание неизбежно окрашено, сформировано и подано социальными контекстами. Не все согласны с ним, но по одному вопросу есть широкий консенсус. Мы – и как индивиды, и как члены коллектива – «помним» прошлое из-за его ценности в настоящем. В противном случае у нас не было бы оснований помнить о прошлом: будь то наше личное прошлое или жизнь и опыт общества. И вот ключевой момент: иногда/часто/всегда наши воспоминания о прошлом искажаются именно из-за требований настоящего.⁷

Для Шварца важна такая мысль: все это не означает, что наши воспоминания о прошлом – воспоминания индивидов и социальных групп – попросту сфабрикованы и ненадежны. Напротив, большая часть наших воспоминаний точна и надежна. Но память чрезвычайно избирательна и подчас искажается причинами, по которым мы вообще решили запомнить данные события. По словам Шварца, наша память о Линкольне «оценивает историю, возвышая морально значимые элементы жизни Линкольна над повседневными».⁸ Иными словами, мы не просто помним о прошлом: мы помним о нем в свете того, что особенно важно в нашей собственной жизни.

Память о Колумбе

Это можно сказать о большинстве почитаемых нами исторических личностей, от императора Августа до Жанны Д’Арк и Христофора Колумба. Сейчас на Колумба смотрят намного менее идеалистически, чем во времена моего детства в 1950–1960-е годы. Тогда Колумб слыл одним из величайших героев прошлого, человеком, который «открыл Америку» и позволил цивилизованным людям заселить новый свет, принести христианские идеалы в отсталую и языческую глушь, распростертую от побережья до побережья. Именно Колумб сделал возможными блага, которые дошли до нас в нашем демократическом, богатом и благородном обществе. И вообще это был добряк: оказывал туземцам почести и уважение.

Сейчас этот образ Колумба разделяется далеко не всеми. Даже «открытие» Америки считают весьма относительным. И распространена иная трактовка: Америку не надо было «открывать». Ведь она уже существовала и уже была населена цивилизованными народами, хотя их форма цивилизации кардинально отличалась от европейской. И Колумб даже не был первым европейцем, ступившим на ее берега. У него было много предшественников.

Более того, сейчас Колумба часто помнят не как доброго благодетеля, а как жестокого и безжалостного человека, на чьей совести лежат смерти и страдания колоссального числа людей. По словам историка Джеймса Лоуэна, который тщательно переосмыслил вклад Колумба:

Христофор Колумб принес два феномена, которые коренным образом изменили расовые отношения и преобразили современный мир: использование земли, богатства и труда жителей западного полушария, что привело почти к полному их исчезновению, а также трансатлантическую работорговлю, которая создала расовый андеркласс.⁹

В своей попытке изобразить Колумба в ином свете Лоуэн показывает, как европейские болезни выкосили целые племена американских индейцев и какое безжалостное обращение ждало людей, найденных Колумбом на американских берегах: завоеватель санкционировал изнасилования, грабежи и телесные увечья.

Но как же получилось, что людей моего поколения учили относиться к нему с почтением? Мнение Лоуэна:

Розовые истории о Колумбе, которыми усеяны наши учебники, внушают ученикам бездумное одобрение колониализма, совершенно неуместного в современную постколониальную эпоху.¹⁰

Для ясности: я не хочу сейчас ни соглашаться, ни спорить с тем новым пониманием Колумба, которое предлагает Лоуэн. Я говорю о другом. Образ Колумба, привитый нам, оспаривают современные историки, которые смотрят на него в ином свете. И зачастую Колумба помнят совсем иначе, чем во времена моего детства.

Но моя основная мысль не связана напрямую с Авраамом Линкольном и Христофором Колумбом. Ситуация с ними не уникальна: так обстоит дело с каждой исторической личностью. Наши воспоминания о них формируются нашими нынешними интересами и заботами. И поэтому – отчасти поэтому – эти воспоминания иногда не вполне надежны, содержат аберрации, а подчас и ошибочны. А ведь историкам важно отличать точные воспоминания от неточных.

Однако важно понимать, с чем связаны такие особенности и искажения памяти. Это прольет свет на то, что мы холим и лелеем в своей жизни. Изучая память о прошлом, мы узнаем о важности настоящего.

Память об Иисусе

Как мы неоднократно увидим далее, сказанное относится и к воспоминаниям об Иисусе. Люди – и верующие, и неверующие – помнят его совершенно по-разному. И так было всегда. Так было еще с первыми людьми, у которых появились воспоминания о нем. И с его учениками. И с авторами наших евангелий. Без сомнения, некоторые из этих воспоминаний точны. Но некоторые могут быть искаженными. Все они помогают воссоздать прошлое, а также понять личные и социальные силы, которые заставляют людей помнить прошлое именно так, а не иначе.