Иисус до Евангелий. Как обрывочные воспоминания нескольких человек превратились в учение о Господе, покорившее мир - [19]
Мессианская тайна – это не исторический факт, а богословие. Она позволяла согласовать мессианство Иисуса с тем фактом, что публично он на сей счет не высказывался.>13 Но раз так, историческая ценность Евангелия от Марка сомнительна. Подобно другим евангелиям, оно насыщено богословскими инвенциями.
Но если древнейшее Евангелие – текст во многом богословский, а не исторический, что можно сказать о доевангельских преданиях об Иисусе? Этим вопросом занялась «критика (анализ) форм», особенно в 1920-е годы. Ее представителей интересовали не столько письменные евангелия, сколько стоящие за ними традиции. Попытку переключиться на устные предания начал Карл Людвиг Шмидт, которого затем затмили Мартин Дибелиус и Рудольф Бультман, настоящие суперзвезды библеистики ХХ века.>14
Евангелие от Марка, отмечал Шмидт, можно разбить на смысловые куски: рассказ об исцелении, рассказ об экзорцизме, собрание учений и т. д. В единое целое их увязывает повествовательная канва: допустим, Иисус пошел оттуда-то туда-то, и когда он подходил к такому-то городу, случилось то-то. Но канва, как доказывал Шмидт в своей книге, создана евангелистом.
Но если Марк создал повествовательную канву для рассказов, откуда взялись рассказы? Критика форм доказывала: они не записаны со слов апостолов или слушателей апостолов, а заимствованы из доевангельских устных преданий. Евангелисты – все они, а не только Марк – зафиксировали на письме материалы, которые передавались до них годами и десятилетиями из уст в уста. Стало быть, они не несли полную отсебятину, но и не воспроизводили рассказы очевидцев. Они сплели воедино истории, давно известные в христианских общинах. Мартин Дибелиус видел в этом главную заслугу евангелистов. Евангельские истории – это «жемчужины, нанизанные на нить». Авторы соткали нить, но жемчужины у них уже были.
Ученые вроде Дибелиуса и Бультмана больше интересовались жемчужинами, чем нитью. Они хотели узнать об устных преданиях христианских церквей. Сейчас эти предания доступны лишь в письменном виде, через евангелия. Но если проанализировать евангельские рассказы, можно понять, откуда они взялись и почему обрели ту форму, какую обрели.
Дибелиус и Бультман проводили анализ по-разному, но задачи ставили в конечном счете одинаковые. Идя от текста евангелий к более ранним преданиям, они больше всего изучали две стороны этих преданий: форму (отсюда и термин «критика форм») и «место в жизни» (нем. Sitz im Leben), то есть жизненные ситуации, которые их сформировали.
Что касается формы, выяснилось, что евангельские материалы многообразны. Есть разные типы рассказов, и каждому свойственна своя форма. Хотя каждый рассказ имеет и свою уникальную специфику, рассказы одного типа следуют одной форме. Скажем, рассказы об исцелениях выстроены так:
• сообщается о болезни какого-то человека;
• он подходит к Иисусу;
• он просит об исцелении;
• Иисус говорит что-то в ответ, а затем исцеляет словом или прикосновением;
• очевидцы изумляются.
Эту базовую канву мы находим снова и снова. Варьируются лишь детали: кто болен, чем болен, что говорит Иисус и т. д.
Есть и рассказы о спорах:
• Иисус или кто-то из апостолов делает что-то (скажем, в субботу);
• еврейские вожди недовольны;
• Иисус в ответ указывает им на ошибку;
• Иисус метко подытоживает свою главную мысль, ставя оппонентов на место.
Опять-таки эта канва повторяется снова и снова.
Мартин Дибелиус и Рудольф Бультман по-разному классифицировали рассказы, но соглашались, что форму определяли устные рассказы и пересказы в ходе устной передачи.
Рассуждая о «месте в жизни», эти ученые больше думали не о конкретных рассказах, а о жанрах/формах. Какие события подтолкнули христианские общины к тому, чтобы передавать притчи, рассказы об исцелениях и спорах? Почему они стабильно наделяли предания теми или иными особенностями? Найдя ответы на подобные вопросы, исследователи рассчитывали воссоздать историю тех значимых лет христианства, которые предшествовали написанию евангелий и от которых почти не осталось письменных источников (за вычетом посланий Павла, которые не описывают историю христианства, а решают проблемы конкретных общин).
Возьмем пример. В каких ситуациях верующие сложили о конфликтах Иисуса с фарисеями рассказы с концовкой в виде метких фраз? Очевидно, в ситуациях, когда евреи-нехристиане ругали их за нарушение еврейских уставов о субботе и т. д. Рассказы показывали, как сам Иисус отвечал на подобные обвинения, и легитимизировали то, что христиане делали десятилетия спустя.
А в каком контексте возникли предания об исцелении Иисусом больных и воскресении мертвых? Очевидно, в ситуациях, когда христиане доказывали, что Иисус есть Сын Божий, явившийся во исполнение пророчества о Мессии-целителе. Иными словами, эти рассказы больше говорят о христианских общинах, чем об Иисусе.
Если помните, в главе 1 мы отмечали, что наши воспоминания ничуть не меньше сообщают о настоящем, чем о прошлом. Ведь что толкает нас возвращаться к прошлому? Его актуальность. И хотя критика форм не ставила вопрос подобным образом, это относится и к ранним христианам, которые из уст в уста передавали рассказы об Иисусе. Они рассказывали о прошлом – делах и словах Иисуса – в свете своего настоящего. И весьма возможно, что по ходу дела возникали «искаженные» воспоминания: как полагала критика форм, не все эти события произошли с историческим Иисусом. Однако они были по-своему ценны. А для людей, которые делились ими, они были не менее реальны, чем воспоминания, укорененные в жизни исторического Иисуса.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Увлекательная история литературных подделок в Древнем мире, написанная одним из самых известных в мире специалистов по Библии и раннему христианству. Почему авторами многих христианских евангелий, посланий, трактатов и откровений были совсем не те люди, которым их приписывают? Можно ли считать библейские тексты подделками? Зачем неизвестные христианские авторы сознательно обманывали своих будущих читателей? Как работали фальсификаторы раннехристианских текстов? «Великий обман» – это прекрасно изложенная, научно обоснованная, богатая фактами и примерами, драматическая история борьбы за истину.
Наш мир еще не видел более фундаментального и значительного культурного преображения, чем покорение западной цивилизации христианством. Триумфальная христианизация Римской империи стала величайшей исторической победой когда-то запрещенной религии, приверженцев которой преследовали и подвергали мученической смерти. Новая книга всемирно известного исследователя Библии и историка раннего христианства Барта Эрмана – это описание того, что произошло, когда церковь слилась с имперской властью. В своем рассказе Эрман избегает как победных реляций о росте влияния и усилении власти церкви, так и напрашивающихся после знакомства с историческими фактами обвинений христиан в варварстве и вандализме по отношению к разрушенному и утраченному бесценному культурному наследию древней языческой культуры.
Книга выдающегося современного библеиста Брюса Мецгера почти полвека является основополагающим исследованием рукописной традиции и передачи текста Нового Завета. Настоящее издание, переработанное и дополненное, подготовленное в соавторстве с известным американским богословом Бартом Д. Эрманом, освещает новейшие достижения в области новозаветной текстологии. В нем кратко описаны давно известные и заново открытые рукописи, даны теоретическое обоснование и практические примеры текстологического анализа разночтений в этих рукописях.
Иисус был проповедником из низших слоев общества, жившим в глубинке сельской Галилеи, осужденным за нарушение закона и распятым за преступления перед римским государством. Однако вскоре после его смерти его последователи стали утверждать, что Иисус был божественным существом. Впоследствии они заявили, что Иисус был не кем иным, как самим Богом, Творцом неба и земли. Каким образом о распятом крестьянине стали думать как о Господе, начале всех вещей?Эта книга – исчерпывающий компетентный рассказ о том, как появились и развивались представления об Иисусе из Назарета среди его последователей после казни учителя.
Эта книга необходима всем, кто интересуется Библией, — независимо от того, считаете вы себя верующим или нет, потому что Библия остается самой важной книгой в истории нашей цивилизации. Барт Эрман виртуозно демонстрирует противоречивые представления об Иисусе и значении его жизни, которыми буквально переполнен Новый Завет. Он раскрывает истинное авторство многих книг, приписываемых апостолам, а также показывает, почему основных христианских догматов нет в Библии. Автор ничего не придумал в погоне за сенсацией: все, что написано в этой книге, — результат огромной исследовательской работы, проделанной учеными за последние двести лет.
Монография посвящена истории высших учебных заведений Русской Православной Церкви – Санкт-Петербургской, Московской, Киевской и Казанской духовных академий – в один из важных и сложных периодов их развития, во второй половине XIX в. В работе исследованы организационное устройство духовных академий, их отношения с высшей и епархиальной церковной властью; состав, положение и деятельность профессорско-преподавательских и студенческих корпораций; основные направления деятельности духовных академий. Особое внимание уделено анализу учебной и научной деятельности академий, проблем, возникающих в этой деятельности, и попыток их решения.
Предлагаемое издание посвящено богатой и драматичной истории Православных Церквей Юго-Востока Европы в годы Второй мировой войны. Этот период стал не только очень важным, но и наименее исследованным в истории, когда с одной стороны возникали новые неканоничные Православные Церкви (Хорватская, Венгерская), а с другой – некоторые традиционные (Сербская, Элладская) подвергались жестоким преследованиям. При этом ряд Поместных Церквей оказывали не только духовное, но и политическое влияние, существенным образом воздействуя на ситуацию в своих странах (Болгария, Греция и др.)
Книга известного церковного историка Михаила Витальевича Шкаровского посвящена истории Константино польской Православной Церкви в XX веке, главным образом в 1910-е — 1950-е гг. Эти годы стали не только очень важным, но и наименее исследованным периодом в истории Вселенского Патриархата, когда, с одной стороны, само его существование оказалось под угрозой, а с другой — он начал распространять свою юрисдикцию на разные страны, где проживала православная диаспора, порой вступая в острые конфликты с другими Поместными Православными Церквами.
В монографии кандидата богословия священника Владислава Сергеевича Малышева рассматривается церковно-общественная публицистика, касающаяся состояния духовного сословия в период «Великих реформ». В монографии представлены высказывавшиеся в то время различные мнения по ряду важных для духовенства вопросов: быт и нравственность приходского духовенства, состояние монастырей и монашества, начальное и среднее духовное образование, а также проведен анализ церковно-публицистической полемики как исторического источника.
Если вы налаживаете деловые и культурные связи со странами Востока, вам не обойтись без знания истоков культуры мусульман, их ценностных ориентиров, менталитета и правил поведения в самых разных ситуациях. Об этом и многом другом, основываясь на многолетнем дипломатическом опыте, в своей книге вам расскажет Чрезвычайный и Полномочный Посланник, почетный работник Министерства иностранных дел РФ, кандидат исторических наук, доцент кафедры дипломатии МГИМО МИД России Евгений Максимович Богучарский.
Постсекулярность — это не только новая социальная реальность, характеризующаяся возвращением религии в самых причудливых и порой невероятных формах, это еще и кризис общепринятых моделей репрезентации религиозных / секулярных явлений. Постсекулярный поворот — это поворот к осмыслению этих новых форм, это движение в сторону нового языка, новой оптики, способной ухватить возникающую на наших глазах картину, являющуюся как постсекулярной, так и пострелигиозной, если смотреть на нее с точки зрения привычных представлений о религии и секулярном.