Их женщина - [2]

Тогда она звала себя Эй Джей, но об этом мне суждено было узнать немного позже.

Обычный день. Бодро улыбаюсь маме. На мне тщательно отглаженные брючки, старомодная рубашка с широким рукавом до локтя, из идеально отполированных черных туфель торчат новые белые носки. Вряд ли бы матушка позволила мне выйти из дома в кроссовках, футболке и шортах, даже если бы я не врал ей, что иду в библиотеку, а сказал бы, что собираюсь покататься на велике с ребятами.

— Мам, не нужно галстука, умоляю тебя.

— Майкл! — Ее тон не терпит возражений.

И я сдаюсь. Проще подставить шею и позволить ей повязать эту удавку, чем полчаса спорить, а затем выслушивать лекцию о том, как полагается выглядеть юным молодым людям из порядочных и обеспеченных семей.

— Просто прекрасно. — Ее лицо расплывается в довольной улыбке.

— Мне пора. — Настаиваю.

Фальшивая беспечность моей улыбки настораживает матушку. Она долго не отпускает руки, словно галстук это волшебный поводок, который поможет ей сохранять контроль над повзрослевшим внезапно сыном. Наконец, ее пальцы забираются в мои волосы и поправляют прическу. Косой пробор, челка на лоб — все должно быть идеально, как она любит. Прилизанно и чинно.

— Отец отвезет тебя. Хорошо? — Делает последнюю попытку.

По плотно сжатым губам заметно, как трудно ей сдерживаться.

— Нет, я хочу прогуляться, мам. Я же говорил.

Этот ответ лишает ее самообладания. Матушка так закатывает глаза, что по ее выражению лица можно прочесть все промелькнувшие в эту секунду в голове мысли: ее сын напивается в районе для цветных, его угощают травкой и заставляют грабить магазин. Или угнать тачку. Потому что, стоит попасть в плохую компанию, так и будет. Непременно. Ведь мир очень страшен, особенно за пределами нашего района.

— Будь осторожен, — выдыхает она.

И тянется мне навстречу.

Еле успеваю увернуться от поцелуя в губы. Мамочка проделывает этот фокус каждое утро, привозя меня в школу. Чмокает, стоит только зазеваться. На глазах у всех. А потом, улыбаясь, стирает следы помады с моего лица.

Похоже, мне до самого колледжа теперь не отмыться от репутации зашуганного маменькиного сынка.

— Пока, — произношу, небрежно клюнув ее в щеку.

И со всех ног бросаюсь к двери.

Знаю, что она будет стоять у окна, фиксируя и оценивая каждый мой шаг, пока не скроюсь в конце улицы. Поэтому иду неспешно и мысленно заставляю себя расслабить плечи. Но как истинный ботаник продолжаю исподлобья оглядываться по сторонам — вдруг в голову прилетит здоровенный мяч, за которым непременно последует раскатистый мальчишеский смех.

Дорогу перегораживает здоровенный грузовик с логотипом известного в стране грузоперевозчика. Останавливаюсь, чтобы взглянуть на эту махину. Из кабины вылезают крепкие парни в фирменных комбинезонах, створки кузова распахиваются. Грузчики так проворно подхватывают мебель, словно та из картона сделана, и я не могу оторваться, наблюдаю за ними во все глаза.

Представляю, что мое рыхлое тельце однажды подтянется и станет вот таким же жилистым. Бледную, почти мраморную, кожу, боящуюся солнца, мелкие веснушки и темно-рыжие волосы никуда не деть, но если бы у меня только было такое тело, возможно, братья Андерсон не отважились бы меня задирать. По крайней мере, открыто.

— Это в гостиную, — командует темноволосый мужчина, вышедший из подъехавшего следом внедорожника и ступивший на подъездную дорожку.

Он приземист, широк в плечах, выглядит свежо, но его возраст выдают обширная лысина и редкая седина на висках. Похоже, этот человек со своей семьей будет жить в доме напротив нас.

— Здравствуйте, — мямлю, поняв, что он заметил меня.

Мужчина расплывается в вежливой улыбке и кивает. Хочет что-то сказать в качестве приветствия, но вдруг переводит взгляд на фигуру, движущуюся от автомобиля к дому, и меняется в лице.

Это девочка, ей примерно столько же, сколько и мне. На ней рваные джинсы, тяжелые черные ботинки, безразмерный свитер с вытянутыми рукавами и воронье гнездо на голове. Она идет, ссутулившись, не разгибая до конца коленей и словно намеренно громко шаркая подошвами по асфальту.

— Элис, — обращается к ней мужчина, виновато поджимая губы, — что ты скажешь насчет того, чтобы поставить мамин туалетный столик в твою комнату?

— Мне насрать. — Коротко бросает она, обходя его по широкой дуге.

И я вздрагиваю. Потому что ее черные глаза устремлены в этот момент на меня. Они пронзают насквозь, сверлят, забираются глубоко в душу. Девчонка смотрит всего долю секунды, уничижающе и брезгливо, но мне хватает этого, чтобы разглядеть пирсинг в ее носу, густо подведенные черным губы и брови, высокий нахмуренный лоб. Меня словно вытряхивают из тела, а затем с размаху швыряют обратно.

Когда она отворачивается и скрывается за дверью дома, я с трудом сглатываю. Отшатываюсь назад и приказываю себе захлопнуть раззявленный от удивления рот.

Перевожу взгляд на окна своего дома и вижу матушку, прилипшую к окну и совершенно ошеломленную увиденным. Первый раз в жизни она забывает обо мне и о любых правилах приличия: пялится через стекло, вытаращив круглые глаза на новых соседей.

Опустись ее нижняя челюсть еще на пару дюймов ниже, точно пробила бы подоконник.