Их было трое - [60]

Его примеру последовали все, кроме иностранцев.

Где-то в стороне Бекешевской ухнули три взрыва, дрогнули оконные стекла.

— Они, проклятые, — тихо сказал полковник Крым-Шамхалов.

— Кто? — нервно бросил Хвостиков.

— Осетинская бригада, ваше превосходительство. И какой шайтан занес их в эти края, не понимаю!..

В разведке

Миновала пора дождей и туманов. Золотая осень предстала взору людей своим светлым умытым ликом. В воздухе плыли паутинки. Машук вырядился в искрящийся на солнце покров желто-красной листвы.

Утром над Советом коммуны «Водопад» взвилось красное знамя — подарок Южно-Осетинской бригады. Заманкульская рота РКСМ готовилась к своему празднику.

Костя сидел возле коновязи и, глядя в осколок зеркала, причесывал непослушный чубчик, поплевывал на ладонь, примазывал, прихлопывал, но ничего не помогало — рыжая щетка волос стояла торчмя.

— Ахметка, принеси-ка меду! — повелительно крикнул он.

— Сметану тоже? — отозвался из-за дымившей походной кухни Ахметка.

— Какой ты все же непонятливый ингуш, — досадовал Костя. — Кто мажет сметаной волосы?!

— А кто медом мажет? На твой рыжий щетина мед будем переводить? Да?!.

— Мед дали за то, что я отличился, привел ночью вам на выручку всю роту. Если бы я не взял лошадь у попа и не прискакал на ней за две секунды в штаб, белоказаки поджарили бы вас на костре, как миленьких.

— Кого поджарили?..

— Вас со Знауркой. За то, что офицера ухлопали. Эх вы, не могли живьем его захватить. Я бы их как сусликов всех переловил…

— Ха! Их была целая армия, а нас только двое.

— Но вы же есть пролетарские бойцы, а беляки — так, корм для голодных ворон…

— Неверный слово говоришь, Костя, — зло сказал Ахмет. — Хвастаешь.

— Кто хвастает?

— Ты, — спокойно ответил Ахметка. — «Суслик муслик»…

— Кто суслик? Я? А ну, давай на бокс, если ты такой герой…

— Давай.

Уже пошли кулаки в ход, но драке помешал Знаур. Он коршуном налетел на друзей, с разбега повалил обоих.

— Вы что, маленькие?

— Пусть не оскорбляет пролетарскую личность бойца, — запальчиво ответил Костя. — А то грамотный стал: от комиссара благодарность получил и задается…

На шум из казармы вышел отделенный Бибиков.

— Эт-то еще что такое! Что за спор? Всю роту срамить? Мирное население несет нам молоко, мед, пироги и яйца, поздравляет с победой, а вы в такой день за эти пироги и яйца устраиваете вакханалию?

— Чего устраиваем, дяденька? — спросил Ахметка, удивленно глядя на Бибикова.

— Вакханалию.

— Не понимаем. Объясните нам, — попросил Знаур, беря сторону провинившихся друзей.

— Не знаете? Гм. Довольно-таки странно…

— Не знаем, дяденька, — ответил Ахмет.

— Опять «дяденька»? Чтобы этого не было! Ясно? А насчет вакханалии обратитесь к политруку роты. Не мое дело разные слова объяснять. Мое дело — дисциплинка. Что у вас с носом, товарищ Арсланов?

— Ничто, — ответил Ахмет. — Он сам разбился об голову товарища Коняхина.

— Товарищ командир, — успокаивал Бибикова Костя, — у попа есть хороший пластырь. Мы им нос залепим, еще лучше станет. Ахмет сам потом спасибо скажет.

— Ну и черти же, — покачал головой старый служака. — Учтите: если бы сегодня не были именинниками в роте, посадил бы вас на хлеб-воду суток на двое. Точно.

— Больше не повторится, — заверил отделенного Знаур.

Отделенный махнул рукой и направился к воротам, за которыми маячили всадники. Красноармеец-дневальный распахнул ворота, и всадники проскакали через двор к домику канцелярии роты. Передним ехал комбриг Янышевский, потом — комиссар, за ними еще несколько верховых. Сзади ковылял на хромой лошадке адъютант — «Дон-Кихот Манычский».

Янышевский легко спрыгнул с коня и прошел в казарму. Оттуда послышался громовой голос дежурного:

— Рота, сми-и-рна-а!..

И еще:

— Красноармейцам-воспитанникам Кубатиеву и Коняхину явиться в канцелярию!

За столом сидело начальство от комроты до комбрига — по восходящей. Не было только штабных чинов.

— Ну-с, герои, — сказал комиссар Григорий Акимович Поддубный, обращаясь к Знауру и Косте. — Я слышал, что вас троих вчера приняли в члены Ленинского Комсоюза молодежи.

— Приняли, — ответил Знаур, смутившись. Он подумал: «Посмотрели бы вы, как новые комсомольцы дрались…»

— Теперь вы на особом положении: должны вести за собой молодых красноармейцев. Ясно?

— Ясно! — браво ответил Костя.

— «Ясно»… А что это у тебя под глазом?

— Так, боролись…

— Ну, ладно. А где ваш третий друг? Позовите его.

— Есть, товарищ комиссар! — Знаур выбежал на улицу.

Сопя разбитым носом, Ахметка доложил о своем прибытии.

Янышевский понимающе покачал головой, усмехнулся.

— Ну, ладно. Вот что, хлопцы. Отдохнули после боя?

— Отдохнули, товарищ комбриг! — хором ответили Знаур и Костя.

— Клянусь, — добавил Ахмет.

— Тогда слушайте. Мы решили послать вас в тыл белых. Задачу поставит ваш комбат. Прошу.

Комбат Огурцов извлек из планшета маленькую карту и подозвал ребят к себе.

— Я покажу вам все это на местности, а пока смотрите. Вот наши передовые позиции. Это станица Бургустанская, а за ней Бекешевка. Вы должны разведать, где находятся наши бойцы, захваченные в плен. Пойдете туда, как беспризорники, «с сумой на плечах», будете просить подаяние. Вернетесь через два дня. Если надо, вернется один с устным донесением, а двое будут продолжать разведку. Потом еще один вернется и, наконец, последний… Вот ваш маршрут, запоминайте…