Их было трое - [48]

Родзиевский изменился в лице. Большим надушенным платком вытер высокий белый лоб.

— Почему с кодограммой не явился начальник особого отдела? — спросил он, взяв себя в руки.

— Да ведь они всегда держатся особняком… — ответил дежурный, пожав плечами.

— Пора понять, — наставительным тоном сказал начштаба, — что здесь регулярная часть Красной Армии.

Дежурный снова пожал плечами.

— Разрешите продолжить доклад? На передней линии — без особых перемен. Противник, прикрывая левый фланг главных сил, отходящих в Грузию, ведет усиленный артиллерийский огонь по нашим передовым позициям…

— Знаю, хватит о передовых позициях. Что еще?

— Все, товарищ начштаба.

— Телеграфируйте во Владикавказ: «На территории, занимаемой Южно-Осетинской бригадой, член иностранной миссии Красного Креста…» м-м, как его?

— Билл Стрэнкл, — подсказал дежурный.

— «…Стрэнкл не появлялся». Моя подпись. Все.

— Но ведь у нас был какой-то иностранец… — возразил дежурный.

— Перестаньте умничать, Маркевич, — оборвал начштаба. — Был мистер Грей, но не Стрэнкл.

— Может быть, так и напишем — «мистер Грей»?

— О мистере Грее нас никто не запрашивает. Исполняйте.

Дежурный вышел. Обратив взгляд на ковер, Родзиевский тихо проговорил:

— Можешь выйти, Генрих.

Шиц тихо вышел.

Родзиевский сидел в кресле, глубоко задумавшись. Доклад не шел на ум. Что если перешедший в лагерь белоказаков мистер Стенли Грей (начштаба был уверен, что он и есть Билл Стрэнкл) каким-нибудь образом окажется захваченным в плен частями IX Красной Армии? И вдруг выяснится, что помог ему переправиться к белоказакам не кто иной, как Люциан Янович Родзиевский, бывший поручик царской армии! Крышка. Расстрел.

Каким ветром принесло сюда этого Стенли Грея (или Стрэнкла, не все ли равно?) в ту ненастную ночь, когда Люциан Янович крепко спал в роскошном номере отеля, как может спать человек, которому уже не грозит опасность разоблачения… С прошлым, кажется, все покончено. Родзиевский выгнал прочь связного из Владикавказа, привезшего «приказ» графа Шувалова «поручику Родзиевскому» — похитить боевое знамя Южно-Осетинской Красной бригады. Люциан Янович с трудом удержался от нахлынувшего желания собственноручно расстрелять негодяя, доставившего идиотский пакет. «Передайте своему графу, — сказал тогда Родзиевский связному, что я не выдаю его органам чека только из уважения к памяти о днях нашей совместной учебы в Академии…» После того случая никакие «связные» больше не беспокоили.

Родзиевский был мыслящим человеком и не верил в победу Врангеля, а тем более в успех, всяких жалких заговорщиков из каких-то союзов «возрождения». Кого и что они вздумали возрождать? Россию? Она погибла. На месте старой России, где сейчас хозяйничают большевики, по мнению Люциана Яновича могла бы возникнуть республика типа французской, но для этого нужна огромная сила извне. Пока что они оскандалились. Нужно ждать новой интервенции…

Настроение Люциана Яновича было превосходным, несмотря на тяжелое положение, переживаемое бригадой. Но вот «Стенли Грей» или Стрэнкл в своих грязных гетрах входит прямо в номер. Велев отослать Шица куда-нибудь подальше, с места в карьер объявляет: «У меня нет времени, господин поручик. Сейчас же вы должны переправить меня к передовым дозорам армии генерала Хвостикова. Вот ваш презент»… Иностранец бросает на стол тяжелый мешочек с английскими фунтами. Ошеломленный Люциан Янович, сидя в одном белье на кровати, только хлопает глазами. Незваный гость спокойно продолжает: «Если вы откажетесь, даю вам слово джентльмена, что передам вас в чека. Мне все равно, меня отправят домой как представителя дипломатического корпуса…» Родзиевский вскипел: «Какая наглость! Что вы можете сказать чека о честном командире Красной Армии?!». Но рыжий вынул из нагрудного кармана фотографическую карточку и невозмутимо отрубил: «Это фотокопия вашей расписки. 350 фунтов золотом. Вы получили их от мистера Пайка в октябре 1918 года. За что — сами знаете. Надеюсь, подпись ваша, господин поручик?..»

Пришлось повиноваться.

Под утро иностранец вместе со своим проводником-осетином был переправлен к белым. Как и всегда в трудную минуту, выручил вестовой Генрих Шиц. Он отлично знал сильные и слабые стороны передовых позиций и провел «гостей» в том месте, где наметился разрыв в нашей обороне, южнее станицы Бекешевской, по балке, ведущей прямо в лагерь белых. Мистер «Грей-Стрэнкл» и верзила-осетин спешились, Шиц указал им направление и, убедившись, что они близки к цели, повернул обратно, ведя лошадей в поводу. К завтраку Шиц благополучно вернулся домой. Операция прошла. Переход иностранца к белым не оставлял никаких следов. О его посещении штаба знали всего несколько патрульных красноармейцев и дежурный Маркевич.

«Да, Генрих Шиц достоин высокой награды, — размышлял Родзиевский, сидя в кресле. — Награды… или пули в лоб?»

Полгода назад Люциан Янович случайно встретил этого человека в красноармейской казарме среди добровольцев. Встретил и узнал в нем бывшего палача-вешателя из карательного отряда контрразведки при штабе офицерской бригады генерала Маркова. Шиц тогда носил темные очки, как слепой, — вероятно, для маскировки. Потом, когда началась катастрофа деникинской армии, Шиц сбежал, прихватив с собой кассу из казначейства части. В Грузии его начисто ограбили. Чтобы не пропасть с голода, поступил добровольцем в Южно-Осетинскую партизанскую бригаду, с ней переехал во Владикавказ. На базе партизанской части была сформирована регулярная осетинская нацбригада, которую командование Терской области вскоре направило для защиты курортных городов в район Ессентуков. Здесь-то и встретил Родзиевский Генриха Шица, взяв его к себе вестовым. Шиц служил своему новому хозяину, как преданный пес.