Игры в «Русский М&А» - [29]

В Челябинске поначалу в демарш УГМК не поверили. Зачем покупать «пустышку», да еще за $200 тысяч? Но, на всякий случай, решили объявить КМК банкротом по неплатежам в бюджет. Иск подала территориальная организация ФСФО. Нарочный с повесткой прибыл в Карабаш 1 июня 2001 г., в пятницу вечером. Повестка гласила, что судебное слушание состоится н Челябинске, в 10 часов утра, 4 июня, в понедельник.

4 июня в здании Челябинского арбитражного суда, неожиданно для судей, стояло 12 телевизионных камер, четыре — из Москвы. Заседание, естественно, было объявлено закрытым.

Надо отдать должное юристам УГМК: они принесли на заседание банковские платежки, из которых следовало, что долги бюджету за КМК УЭМ уже проплатил. И пени тоже. Казалось бы, предмета арбитражного рассмотрения больше нет, но судья Попова, посовещавшись около часа сама с собой, ввела на КМК наблюдение. Арбитражным управляющим был назначен некто Окороков, человек из администрации Сумина.

Началась затяжная судебная война, которая длится до сего дня.

Вольхин сделал всего одну ошибку, но которая, скорее всего, будет стоить ему бизнеса. Дело в том, что владельцы КМК, прежде чем продать свои акции УЭМ, предложили купить их Вольхину, но тот от покупки отказался. Грозы никто не предвещал, а лишних денег не было. К тому же, в отличие от Козицына, сильным стратегическим партнером Вольхин не обзавелся.

Козицын же вовсе не «пустышку» покупал, когда вкладывался в КМК. Он покупал финансовую историю предприятия и, главное, историю создания ЗАО «Карабашмедь», которая была далеко не безупречна с точки зрения закона. Это было его ноу-хау. Теперь он мог провести поглощение предприятий Карабаша и Кыштыма, не выходя из правового поля ни на шаг. Тем более что с момента создания федеральных округов на беспредел федеральных чиновников губернского уровня нашлась управа, и они уже не так слепо выполняли волю губернатора, а с оглядкой на закон. В Свердловской области чиновники это поняли сразу, еще со времени противостояния Росселя и Латышева. Но в Челябинске понадеялись на сложившиеся хорошие отношения с Латышевым у Сумина и его связи в Москве.

Тут надо отметить, что после года судебной войны УГМК с КМЭЗ за Карабаш, многие отечественные промышленники осознали, что произошло, и стали банкротить собственные, вполне успешные, заводы. Мотив: избавиться от негативных моментов истории. Перевести собственность с сомнительных структур на себя, чтобы можно было заявить: что было в прошлом — не знаю, я только сейчас завод купил. Юридически он чист.

Но поначалу в Челябинске, после того, как Сумин публично заявил, что «мародеры из УГМК не пройдут», чиновники областного уровня стеной пошли защищать бизнес Вольхина. Отрезвление же наступило быстро. Латышев, больше лояльный Путину, чем Сумину, заявил словами президента, что «в спор хозяйствующих субъектов чиновники вмешиваться не должны». И даже демонстрации рабочих Кыштыма и Карабаша, которые Вольхин организовывал у здания постпредства в Екатеринбурге, не поколебали это решение.

А после того, как руководителя Челябинского территориального отделения ФСФО уволили за нарушения закона при подаче иска о несостоятельности КМК, в челябинском охранительном монолите возникла брешь. Судебные приставы стали выполнять решения окружного арбитражного суда. И только прокурор области Брагин остался «верным Русланом» и инициирует ликвидацию КМК. Руководству УЭМ пришлось перерегистрировать комбинат в Свердловской области, чего с самого начала делать не собиралось.

С 4 июня 2001 г. прошло арбитражных 100 процессов, из которых только один был оставлен без рассмотрения. Остальные УГМК выиграла. Характерной чертой этой судебной войны стало то, что практически все дела в Челябинском областном арбитраже УГМК были проиграны и выиграны уже в кассационной инстанции — Уральском окружном арбитражном суде. Сторона Вольхина еще ни разу не обжаловала эти решения в Высшем арбитражном суде России.

УГМК удалось добиться решения о возврате КМК незаконно отчужденной территории, вернуть по суду имущество, которое с нарушением закона вошло в уставной фонд «Карабашмеди», признать ничтожными иск прокурора о ликвидации КМК и решения «параллельных» собраний акционеров КМК, инициированных Вольхиным. Казалось бы, война выиграна…

Вольхин пошел на акт отчаяния: объявляет ЗАО «Карабашмедь» банкротом, что спасает его контроль над медеплавильным комплексом Карабаша, но больно ударяет по позиции губернатора, который за месяц до этого ездил жаловаться на УГМК в Москву к Путину и заявлял, что «Карабашмедь» — это «успешное и динамично развивающееся предприятие». Но Вольхину уже не до имиджа «верного» губернатора. Он спасает бизнес всеми возможными способами. Банкротство может его спасти, потому как 70 % кредиторской задолженности «Карабашмеди» владеет КМЭЗ. Если это у него получится — он спасает бизнес.

Но УГМК инициирует процесс признания этого банкротства преднамеренным и имеет шанс его выиграть.

В марте нынешнего года УГМК подтвердила, что ведет переговоры о покупке 28 % акций ЗАО КМЭЗ у кипрского офшора East Point Holding Ltd. за $20 млн., но уже через месяц директор по развитию УГМК Алексей Борщенко заявил, что «делать этого не имеет смысла. КМЭЗ должен банкам около $80 млн, а это превышает половину оборота завода, контрольный пакет акций ЗАО заложен, прибыль за последний год снизилась в 60 раз. Признаки надвигающегося банкротства КМЭЗ не за горами и без участия УГМК». Тем более что за это время УГМК удалось взять под контроль рудную базу Челябинской области, откуда Вольхин получал дешевую руду.