Игры в повелителей тигров - [3]

— Послушай, — обратилась к нему Катя умоляющим голосом, — это была не я! Меня подставили…

— Что значит, подставили?

— Это была точно не я! — не знала та, что бы такое (эдакое) сказануть, лишь бы этот перец не начал соваться к ней с поцелуями. Как же его убедить, чтобы и он тоже поверил, а не стоял как осёл? Поверил в то, что кто-то из школьных подружек пытается ей отомстить. Чтобы не воспринимал всерьёз всё, что с ним сейчас происходит.

— Ну, как же тебе объяснить?! — ломала голову себе Дроздова. — В общем, считай, что я всё это, что между вами было, подглядела через щёлочку. Теперь дошло?

— Подожди, я не понял… Как это подглядела?.. Ты же сама мне сказала, чтобы я дверь подпёр шваброй! Ну, чтобы случайно не нагрянули родители.

— Я СКАЗАЛА??

— Ну, а кто, я что ли?

— То есть, ты всё ещё не веришь, что это была не я!

— Я вообще не догоняю, что за белиберду ты мне говоришь! Тебя, словно подменили…

— КОРОЧЕ! Ты слышал что-нибудь про театр двойников?

— Ну, да. Ты имеешь в виду, находят идеально похожую на тебя бабёнку, гримируют и… Ну, скажем, подсылают к твоему отцу… Только не обижайся, харэ? Короче, подсылают к твоему, чтобы у тебя семья разрушилась. Это ты имеешь в виду?

— Ну… — промямлила та. — Ну… типа да.

— Допустим, что это дважды да, — тараторил неугомонный книгочей (слишком вумный и слишком начитанный). — Но всё равно это невозможно. Вообще, как ты себе это представляешь? У меня комната закрыта шваброй, ты — всё время сидела у себя в комнате… Откуда ты узнала, что кто-то загримировал твоего двойника? Нет, ну вот просто: покажи мне ту щёлочку, через которую ты подглядывала! Что ты, склонилась к самому полу и подсматривала под дверь?! Ну как? КАК? Это же невозможно. Понимаешь? То, что ты мне рассказываешь, не-воз-мож…

— Я тебе объясню, как, только успокойся и не горлопань. Хорошо?

— Ну, хорошо, я успокоился… И я весь во внимании. Давай — рассказывай! Ты вообще, только не обижайся, но кроме как «тормозить» или раздвигать перед кем-то ножки, ни на что другое больше неспособна. Тебе никогда так не казалось?

Катя собралась с духом и решила открыть ему свою тайну по поводу «подглядывалки», но он всё продолжал и продолжал кудахтать: «К примеру, ты не можешь придумать какое-то оправдание. Взять его из ничего и объяснить, как будто так оно и было. Придумать какую-то отмазку…»

— Ты, кажется, просил меня объяснить, — воскликнула Катя.

— Всё-всё, молчу-молчу…

У неё внезапно потекли слёзы, когда до неё начал доходить смысл сардонического тона этого типа: «ты только ножки можешь перед кем-то раздвигать и всё, больше ты ничего не умеешь».

— А теперь слушай… И не говори, что ничего не слышал… Я вылезла за окно… И прошла по карнизу… Вот как всё было! Или ты хочешь сказать, что вы даже шторки успели задвинуть? Ну, хорошо, успели. Но от кого? От меня?! Это ли не глупо?!

— Ты через окно за нами наблюдала? — потупил он взор. Очевидно, ему стало неловко оттого, что она видела (или могла видеть) его голым. Оттого, что эта скудоумная малолетка, которая только-только (при помощи папиных подзатыльников) перешла в девятый класс, завтра же растреплет что-нибудь своим (таким же безмозглым) болтушкам-подружкам. Ему был омерзителен сам этот внешний вид: сидят между партами сопливые дурёхи и щебечут про свою (бывшую и небывшую) сексуальную жизнь. В основном, разговор сводится к тому, что ссыкухи начинают мериться толщиной и величиной пенисов: «Толще или больше фаллоимитаторов моей старшей сестры?»

— Да на фиг мне за вами наблюдать! — сплюнула Дроздова. — У меня и без этого дел хватает. Я просто пыталась тебе объяснить, что эта девушка — была не я. Сейчас ты хоть мне поверил?

— Сейчас — да, — пробормотал тот с большой неохотой.

Кате тоже кое-чего не хотелось. Например, ей не хотелось показывать свой «глазок» этому… паскудному кобелю. Не хватало ещё, чтобы он напаскудил — рассказал всю эту историю её родителям. Начал с таких слов: «А вы знаете, что ваша дочь за вами шпионит? Она проделала в стене дырочку, но… Вот какая смешная штука из этого получилась! Сейчас я вам расскажу…»

Также Кате не хотелось продолжать смотреть на него. На раздухарившегося, но покрасневшего «витию», который стоит, так и этак пытается заглядывать ей в глаза, но нелепо чешет свой затылок. Она опять вернулась в свою комнату. При этом она мысленно ему произнесла какой-нибудь сардонизм на прощание: «Подойди к окну, болван, выгляни за него и начни квохтать по новой: Но ведь как так? За окном же нету никаких карнизов! Я так и знал! Ты как всегда пытаешься меня облапошить, выставить жалким мастурбирующим мальчиком… Всё это из-за того, что меня комиссовали от прохождения службы в армии…»

Дроздова решила включить телевизор, пощёлкать каналы; может, удастся развеяться. Всё равно, уроки делать бессмысленно: этот чудила так на неё наорал, что она и за сто лет не сумеет теперь сосредоточиться. И рука уже потянулась к пульту, но неожиданно изменила направление и взяла лежавший рядом и покатившийся с полки, чтобы упасть, сотовый телефон. Он как раз в это время звонил. Причём, не просто звонил сам телефон, а звонил некто неизвестный. У Кати не так много было подружек, чтобы она не узнала чей-то номер. Очевидно, кто-то ошибся номером и звонит ей на мобильный (слава богу, что входящие звонки бесплатны). Она даже не успела сообразить, что это может быть телефон не её, а тех подружек, у которых она попросила — показать драку своему старшему брату.