Игры современников - [7]

– Как смеет этот немец оскорблять нас, обзывать дураками?! – возмутился аргентинец.

Только что услышанная немецкая брань нашла неожиданный отклик в моем сердце. Альфред прокричал одно из слов, входящих в выражение «корабль дураков». Я воспринял это как еще один знак, настигший меня в пустыне Малиналько, куда, не исключено, когда-нибудь прибудут переселенцы из нашего края. Это было очень давно – в аудитории, где нам читали лекции по истории, от одного историка-искусствоведа я впервые услыхал о корабле дураков, и с тех пор в моем сознании он ассоциировался с путешествием, предпринятым в древности созидателями, ведомыми Разрушителем. И вот теперь, когда здесь, в Малиналько, так далеко от деревни-государства-микрокосма, посторонний человек прокричал мне слово, перекликающееся с моими воспоминаниями о корабле дураков, оно прозвучало для меня как некий завершающий аккорд. Я имел на это все основания, правда?

Слова «корабль дураков» прозвучали для меня откровением. Так бывало со мной и в нашей долине, когда я приходил в себя после обморока и сквозь уже осознаваемую непереносимую боль вновь начинал ощущать свой зуб и десну и эта боль, точно булавка, прикалывала меня к действительности, но мне казалось, что я проколот не простой булавкой, а длиннющей спицей. Итак, сестренка, я снова, будто в теплый бассейн, окунулся в воспоминания о корабле дураков и от счастья похрюкивал как поросенок.

В итоге мои латиноамериканские приятели отказались от попыток найти со мной общий язык и теперь полностью игнорировали меня. На обратном пути я улегся, чуть ли не упираясь головой в потолок, рядом с двумя собаками на подстилке в задней части машины, где обычно кладут багаж. Меня все время бросало из стороны в сторону, и я, скуля от зубной боли, изо всех сил упирался локтями и коленями, чтобы удержаться на месте, а собаки по бокам от меня пытались сделать то же самое, цепляясь когтями. Они все время толкали меня, но беззлобно, видимо приняв за своего.

Корабль дураков. Во время этого странного, затянувшегося возвращения в Мехико, сестренка, я не столько думал о корабле дураков, сколько, обратившись мысленно к мифам периода основания деревни-государства-микрокосма, преодолев пространство и время, плыл на корабле дураков наших созидателей. Корабль дураков – вот он перед моими закрытыми глазами черной картиной в красной рамке. На ней еще совсем молодые созидатели с блестящими от масла волосами, стянутыми тугим узлом на темени, ведомые таким же молодым Разрушителем, – они пьют на палубе сакэ, едят что-то, напоминающее нагасакскую лапшу с овощами, а насытившись, поют песни и танцуют, прыгают в воду с носа медленно плывущего корабля и взбираются на корму. Однако, сестренка, мои фантазии не имели ничего общего с действительностью – на самом деле все, кто был на корабле, не имели возможности предаваться разгулу, как это бывает теперь на огромных лайнерах. Корабль дураков был изгнан из порта в открытое море, находившиеся на нем изгнанники перехитрили власти княжества, напрасно надеявшиеся, что, затерявшись за горизонтом, те сгинут в морской пучине; проплыв вдоль побережья, где их много раз подстерегала опасность разбиться о рифы, изгнанники достигли наконец укрытого утесами устья реки и стали подниматься по ней вверх, а когда корабль напоролся на мель, выкинули за борт всю оснастку, залатали днище и поплыли дальше, к самым верховьям. Но в конце концов течение стало настолько стремительным, что плыть на корабле уже было невозможно, и тогда они разобрали корабль и связали плоты. Тебе, сестренка, все это прекрасно известно. Используя плоты по назначению, прямо противоположному обычному – сплавляться вниз по реке, – Разрушитель и созидатели стали подниматься на них вверх. Почему они так упорно не расставались с материалом, из которого был построен корабль? Потому что, когда их изгнали в расчете на то, что они потерпят кораблекрушение и погибнут, именно корабль дураков стал их прибежищем – спас от верной гибели и вернул к жизни. Их магические действия полностью себя оправдали еще и потому, что, сохранив материал, из которого был сделан корабль дураков, они, добравшись до горного потока, куда широкие плоты войти не могли, переделали их в некое подобие волокуш.

Изгнанники, ведомые Разрушителем, пробираясь в глубь страны, подальше от моря, то есть туда, где сплошь и рядом сидели наместники властителя, не могли позволить себе избрать дорогу, проторенную вассалами князя. Единственной дорогой для них была река. Ведомые Разрушителем, плывшие на корабле дураков с наступлением вечера шли вверх по реке, а на рассвете останавливались и прятали корабль в зарослях тростника и бамбука. Хотя они находились в местах, далеких от селений, им все же приходилось остерегаться дровосеков, и они твердо придерживались правила – плыть только по ночам. Ночная река – совсем не то, что дневная дорога. Созидатели, ведомые Разрушителем, не располагали картой этого пути, поскольку такой карты вообще не существовало, и единственным способом не сбиться с пути во время ночных переходов было плыть вверх по реке, удаляясь от моря – проще не придумаешь. Поднимаясь к истоку реки, каждый из них, свесившись с борта и погрузив в воду руку, мог безошибочно определить верное направление. Такова река – дорога, точно указывающая правильный путь.