Игры скорпионов - [94]

Чарльз дал знак оркестру, музыканты сыграли первые такты котильона, и принц-регент направился к Долли, а император подал руку Кате. Другие пары начали занимать свои места, и танцы начались. За котильоном последовала мазурка, которую Долли танцевала с братом, потом кадриль — с российским послом, и только вальс она танцевала с мужем.

Герцог легко вёл её в танце, прижимая к себе не более, чем разрешено приличиями, но Долли чувствовала, как через кончики его пальцев в её руку втекает жидкий огонь. Какое это было искушение!

Жаль, конечно, но вальс тоже закончился. Долли легко вздохнула и призналась мужу:

— Я не хочу больше танцевать, давай пройдёмся по залу.

Герцог предложил ей руку и повёл, останавливаясь, чтобы поговорить с кем-нибудь из гостей.

Долли издали видела тётю в костюме боярыни, рядом с ней стояла Даша в золотистом сарафане. Луиза де Гримон — в жабо и фижмах испанской грандессы — танцевала со средневековым рыцарем. Вдруг что-то насторожило Долли: тоненькая цыганка в пышной юбке, обшитом монетками платке и алой полумаске подходила то к одному, то к другому гостю. Лиза! Как же можно было забыть о сестре? Это всё из-за волнения… Но что Лиза делает? Цыганочка внимательно смотрела на ладонь высокого офицера в уланском мундире — даже издалека было заметно, как блестят в прорезях маски его синие глаза. Офицер весело улыбался.

«Да ведь это Печерский», — узнала Долли.

Час назад, приветствуя её в дверях зала, Михаил напомнил «племяннице графини Апраксиной» об их дружбе на ниве восстановления московских церквей. Что же такое сказала ему сейчас Лиза, раз у Печерского так округлились глаза? Долли проводила сестру взглядом. Та отошла от графа, всё ещё с изумлением глядевшего ей вслед, и отправилась к группе гостей, окруживших императора Александра. Долли мгновенно всё поняла и ужаснулась: наверняка Лиза решила передать государю слова его покойной бабушки. Шепнув мужу, что хочет отойти в дамскую комнату, Долли поспешила наперерез сестре, но находилась слишком далеко, и, когда приблизилась к императору, Лиза уже взяла того за руку. Оставалось только одно: подслушать разговор.

— Ваше императорское величество, позвольте бедной цыганке погадать вам, — сказала Лиза по-английски. — Я вижу, что ваш самый главный враг, который находится в ссылке, через полгода высадится в порту Франции, пройдёт через всю страну и без единого выстрела займёт Париж. Вы вместе со своими союзниками победите, но сто дней станут для вас очень тревожными, — объявила Лиза, отпустила руку императора и скользнула за спины оторопевших офицеров свиты. Она метнулась к открытой из-за жары балконной двери и исчезла в саду.

Оркестр взял последние аккорды гавота, и музыка смолкла. Твёрдая рука подхватила локоть Долли, и она с радостью поняла, что муж снова стоит рядом.

— Прошу к столу, — громко объявил герцог. Лакеи распахнули двери, и вслед за коронованными особами и хозяевами дома гости прошли к огромному, собранному в виде русской буквы «П» столу. Принц-регент занял место рядом с герцогом Гленоргом, а император Александр — рядом с Долли. Государь казался задумчивым, он долго молчал, а потом по-русски обратился к хозяйке дома:

— Сударыня, кто та молодая дама, наряженная цыганкой?

Долли похолодела, и ответ у неё вырвался сам собой:

— Простите, ваше императорское величество, но на праздник прибыло около шестисот гостей, я с трудом смогла запомнить русских, а англичан практически не знаю. Я затрудняюсь ответить на ваш вопрос.

— Тогда не беспокойтесь, — заметил император, — это уже не важно.

Он улыбнулся и, как будто бы ничего не случилось, стал развлекать сидящих вокруг дам. Искусство французского повара Гленоргов оказалось выше всяческих похвал, и к последней перемене блюд у Долли отлегло от сердца — казалось, что Александр Павлович забыл о странном предсказании её сестры.

Ужин закончился, монархи поднялись из-за стола и стали прощаться с хозяевами. Император поблагодарил за прекрасный вечер, тем более приятный, что это — предпоследний день его пребывания в Англии, а принц-регент — за отличный ужин. Герцог с супругой проводили августейших особ к экипажам и вернулись в дом.

— Прошу всех на концерт, для вас поют мисс Найт и мистер Дэй, — объявила Долли и первой направилась в бальный зал. На хорах перед оркестрантами уже стояли девушка и юноша в старинных нарядах. На лице девушки была чёрная маска, а на лице юноши — белая. Дирижер взмахнул палочкой, и звуки арии из «Волшебной флейты» полетели над головами гостей, а когда нежное сопрано Генриетты взмыло над залом и, казалось, заполнило всё пространство, гости замерли. Стихли голоса и смех, все, как заворожённые, смотрели на тоненькую девушку, ведущую сложнейшую арию с удивительной легкостью и чистотой.

— Боже мой, да это ангел поет, — тихо сказал рядом с Долли один из гостей.

Генриетта взяла последние ноты, оркестр — несколько аккордов, и всё замерло. Бурные аплодисменты взорвали зал. Они гремели и гремели. Певица подошла к краю балкона и поклонилась зрителям, потом отступила, взяла за руку своего партнёра и вновь приготовилась петь. Шум сразу смолк, и когда зазвучал дуэт, где голос Генриетты оттенился сильным баритоном Джона, публика опять замерла в восторге, а потом аплодировала ещё громче, чем прежде. Певцы поклонились и исчезли, а герцог дал знак к танцам и вновь закружил Долли в вальсе.