Игры скорпионов - [55]

— Как вы правильно заметили, милорд, ему всего лишь двадцать — не хватает ещё одного года до совершеннолетия. Тогда лорд Джон получит свою часть наследства вашей матушки, — объяснил поверенный. — Хотя, если бы ваш отец остался жив, он наверняка оспорил бы завещание покойной супруги или объявил вашего брата недееспособным.

— Да, в этом вы правы, отец так бы и поступил…

Против воли Чарльзу вспомнилась безобразная сцена, после которой его вышвырнули из родного дома, а младшего брата заперли в самом дальнем из имений семьи. Как видно, наследство и титул — эта та плата, которую Чарльз должен заплатить за благополучие брата. Только сначала Джона надо найти.

— Я могу сейчас получить деньги, чтобы купить коня? — спросил Чарльз.

— Конечно, ваша светлость. — Торнтон встал из-за стола и ключом, висящим на цепочке от часов, открыл тяжёлую дверь вмонтированного в стену шкафа. — Вот — двадцать тысяч золотом. Сообщите мне, какую сумму вам ещё угодно получить на текущие расходы.

Поверенный говорил, как всегда, чётко и логично, но что-то в его тоне вдруг насторожило Чарльза. Неужели ловушка? И тогда он задал тот вопрос, который должен был задать с самого начала:

— Кстати, я могу узнать о содержании завещания?

— Да, ваша светлость, вы можете прочитать его сами.

Повторив сложные манипуляции с ключом на часовой цепочке, поверенный открыл тот же шкаф и достал большой голубой конверт.

— Прошу…

Чарльз начал читать. Вскоре его щеки налились кровью, а дочитав, он поднял на поверенного полные бешенства глаза.

Торнтон давно знал, что его ждёт. Оба герцога — предыдущий и нынешний — друг друга стоили.

— Как всё это прикажете понимать?! — в бешенстве гаркнул Гленорг.

— Это значит, милорд, что пока вы наследуете лишь майорат: Гленорг-Холл и поместья в графстве Суррей, а также лондонский дом. Всё остальное имущество временно передано в управление созданного вашим отцом фонда и может быть возвращено вам только после рождения у вашей светлости законного наследника мужского пола.

— Значит, деньги в банках для меня недоступны?

Чарльз уже понял, что хотел сказать ему отец своим завещанием, и постарался взять себя в руки. Поверенный подтвердил, что худшие опасения ненапрасны:

— Совершенно верно, ваша светлость! Деньги и фамильные драгоценности вашей семьи сданы на хранение в банк.

— Но как же тогда быть вот с этим? — Чарльз и указал на два кожаных мешка с гинеями.

— Я являюсь председателем попечительского совета фонда, и в мою обязанность входит обеспечение достойного образа жизни герцога Гленорга; все ваши пожелания, если они разумны, респектабельны и направлены на процветание рода, подлежат удовлетворению после рассмотрения членами попечительского совета. Мы взяли на себя смелость заранее рассмотреть вопрос об обеспечении вас средствами после возвращения со службы.

— Эдвард, получается, что отец лишил меня возможности выделить хоть что-нибудь из имущества брату? И вы не собираетесь оплачивать расходы, связанные с Джоном?

Для Чарльза картина уже сложилась, но ему требовалось подтверждение от поверенного.

— Всё так, ваша светлость. Одна из основных причин, по которой герцог создал этот фонд, — забота о продолжении рода и передаче титула. Лорд Джон не рассматривался как наследник. Ваш отец считал, что, пока его старший сын участвует в военных действиях, Гленорги рискуют остаться без наследников, а майорат и титул могут отойти короне.

— Значит, Джона отец просто вычеркнул, — констатировал Чарльз. — У старика вместо сердца всегда был камень.

В кабинете повисло неловкое молчание. Наконец Торнтон смущённо кашлянул и впервые на памяти своего доверителя завёл разговор на личные темы:

— Простите меня за дерзость, ваша светлость, но я слишком долго знал вашего отца, поэтому помню его совсем другим человеком. Герцог разительно изменился после смерти вашей матушки. Он слишком сильно любил свою молодую жену, и когда та, рожая вашего брата, умерла, герцог почти обезумел. Просидев взаперти год, он вернулся к делам, но стал совсем другим человеком.

В год смерти матери Чарльзу исполнилось десять, поэтому он прекрасно помнил своё тогдашнее отчаяние. Лишь тётка Ванесса помогала несчастному мальчику пережить горе, отец же всегда был недоступен или беспощадно суров.

Чарльз уже оценил подготовленную для него ловушку. Он даже не мог отказаться от наследства: место Гленоргов в палате лордов теперь принадлежало ему, а самое главное, казалось невозможным, что поверенный и впредь будет из милости содержать Джона. Оставалось одно: написать прошение об отставке, принять наследство, а потом найти младшего брата и увезти его в Гленорг-Холл. В конце концов, как сказал Торнтон, поместье процветает, и можно снова начать выращивать скаковых лошадей. Чарльз делал это прежде и неплохо зарабатывал. Впервые за восемь лет он разрешил себе задуматься, в каком состоянии находится его скаковая конюшня. Тогда, передав своих лошадей в руки старшего конюха, Чарльз запретил себе вспоминать о любимом деле. Слишком уж это было больно. Отец ведь мог всё разрушить — после злополучной ссоры старый герцог впал в дикую ярость. Уже подзабытая тупая боль шевельнулась в сердце Чарльза: разрыв с отцом и потеря любимого дела так и остались незаживающими ранами. Но что толку сейчас плакаться? Нужно взять себя в руки. Пора заканчивать разговор.