Игры с огнем. Магическое равновесие - [8]

— Так, успокойся, Маша, возьми себя в руки. — Мысленно уравновешивала свои эмоции, убеждала в том, что ничего страшного не случилось, что у ребят сейчас плотный график сборов в академию, а Элана должна одна со всем этим управляться и ей просто некогда, элементарно нет времени взять в руки проектор и скинуть с него изображение сына.

— Черт! — Заорала во весь голос, удивляясь, что еще не разучилась за все время пребывания в драконьем мире ругаться по-человечески. Начала вспоминать ругательства посочнее, но тут же пришла в себя, вспомнив свое ледяное амплуа.

— Стоп! Что-то со мной явно не так! Кажется, мир вокруг стал более красочным или я просто внезапно прозрела?

— Разговариваешь сама с собой? — Донесся язвительный голос Вольного, который вырулил из-за ближайшего дерева.

Вот на тебе-то я и оторвусь! — Решительно направилась в сторону дракона, ткнула пальцем ему в грудь и уже хотела высказать все, что думаю о его жене, но тут почувствовала, как от кончика пальца по руке расползается медленное тепло, покалывая кожу до самого предплечья.

— Что это? — Удивленно отдергиваю руку.

Вольный стоит, облокотившись плечом о ствол дерева, его руки в карманах, ноги скрещены, лицо выражает полное равнодушие, но кончики губ подрагивают.

— Желание? — Язвит дракон.

— Ну, да. — Мгновенно реагирую на такую неуместную реплику. — Желание расквасить тебе нос!

— О, как! — Пожимает плечом. — Давай. — Поворачивается правой щекой, демонстрируя колючую щетину, а я уже тянусь к ней и глажу кончиками пальцев, впитывая это опьяняющее чувство теплоты, уюта и счастья.

— Вольный, — шепчу его имя, произнося вслух впервые за многие годы, а потом вдруг кладу голову на плечо.

Сначала накатывает одна волна боли, нестерпимой, колючей, и я нахожу его пальцы, сжимаю их, практически сминаю, стараясь прийти в себя.

Не помогает. Слезы уже текут из глаз, а я шепчу имя мужа, именно мужа, не сына! Умоляю его простить меня за все, что сделала и не сделала, сама не знаю, за что и почему, но лишь бы простил, лишь бы понял. Что именно? Что я всегда любила его наполовину, как бы смирилась с тем, что другого быть не могло? Потому что никто не дал мне сделать выбор самостоятельно, а я была не в силах противостоять обстоятельствам, испортив жизнь и себе и Драко.

«Но ведь мы были счастливы? Ведь были?» — Кричу безмолвно куда-то в пространство, вспоминая, как ушла с головой в дела Школы, как старалась изо всех сил быть во всем идеальной, как сломалась в тот момент, когда поняла, что теперь свободна от мужа, что рада его смерти, рада, что могу жить дальше свободной и принимать решения самостоятельно? Что могу снова полюбить.

Потом накрывает вторая волна, которая вышибает из груди воздух, лишает сил, леденит душу! Это боль, запрятанная глубоко внутри, это невыстраданное чувство отверженности, злости на свое предательство по отношению к мужу, на свои чувства по отношению к Дереку, на свою сломленную гордость, когда я делала попытку за попыткой, чтобы привлечь к себе внимание дракона.

Как же я стала противна сама себе именно сейчас, почувствовав все, что так долго гнала прочь. Как же я буду противна окружающим, когда они узнают, кто я на самом деле, что скрывается за этой ледяной стеной отстраненности. Как же я буду объяснять сыну, что предала его с самого рождения, что не открыла всей правды, что воспитала его под гнетом собственных страхов?

И, наконец, третья волна, которая давит на меня так, что я практически висну на руках у Вольного, а в голове мелькает картинка: я еще девчонка, стою в склепе и принимаю решение оживить лучшего друга. Он отворачивается и шагает во Врата, оставляя меня в таком ужасном состоянии, что я начинаю выжигать в себе все чувства, кроме леденящего равнодушия, которое с годами завладело душой, лишило меня ярких красок мира.

— Больно, — шепчу Вольному и рыдаю в голос у него на груди, а он гладит меня по голове и просит прощения. — За что? — Икаю, сквозь пелену слез.

— За то, что вскрыл твою защиту, — отвечает мне друг, а потом сжимает в своих объятиях, крепких, нерушимых. — Я больше тебя не брошу, слышишь? — Встряхивает меня за плечи, снова прижимает к своей горячее груди. — Я самовлюбленный идиот, Маша, я сломал твой щит, ради забавы, ради скуки! — Сжимает пальцы все сильнее. — Прости меня, слышишь? Прости!

Киваю головой, продолжая цепляться за него, как за утопающую соломинку, а Вольный ругается так, что у меня уши краснеют.

Ничего себе лексикон у них там, на южном континенте. Надеюсь, Элана не обзавелась этой гадкой привычкой?

— Мы с тобой оба идиоты. — Констатирую факт, теперь уже улыбаясь сквозь слезы. — Столько лет потратили на обиды и ссоры, столько лет копили в себе боль и злость. И посмотри теперь на нас со стороны. Кто мы? Осколки когда-то цельного камня?

— Мы исправимся, — шепчет друг, кладя свой подбородок мне на макушку.

— Обещаешь? — Дышу ему в шею и наслаждаюсь этой близостью, в которой хочется раствориться, таким забытым ощущением покоя и уюта.

— Обещаю. — Обнимает меня двумя руками. — Я так скучал, Маша. Сам не понимал, чего мне все это время не хватало, тренировал магию, искал какого-то совершенства, а оно всегда было рядом. Знаешь, наша с тобой дружба всегда была совершенна. Я сам все испортил.