Игры политиков - [7]

В прошлом консерватизм в социальной сфере ассоциировался скорее с левыми, нежели правыми. Например, на рубеже столетий сторонники «сухого закона» действовали в тесном содружестве с либералами — сторонниками женского равноправия, поскольку женам нужно было право голоса затем, в частности, чтобы запретить продажу спиртного и не позволить таким образом мужьям пропивать свою зарплату. В городах (Нью-Йорк, Бостон, Чикаго) католическая церковь была тесно связана с партийной машиной демократов в отличие от протестантских Запада и Юга.

Но по мере того, как общественный консерватизм перемещался из католической церкви в протестантскую, а также спускался с иерархических вершин на зеленые нивы еванге-лизма, новая христианская правая нашла в Рейгане выразителя своих интересов, с готовностью направляющего их в основное русло республиканизма.

Остро осознавая, какую актуальность приобретают в свете происходящих перемен его глубинные воззрения, Рейган действовал подобно крепкой корпорации, запускающей новую конвейерную линию… Он использовал традиционную торговую марку, не отказывался от некоторых прежних ингредиентов, но чутко прислушивался к требованиям и вкусам обновленного рынка…

Формируя собственную политическую коалицию, Рейган не просто обогатил формулу Голдуотера, он освободил ее от некоторых наиболее одиозных элементов. Голдуотер выступил против Акта о гражданских правах 1964 года. Стремясь использовать в борьбе против законопроекта «белое недовольство», консерватор из Аризоны расколол монолитно демократический Юг и обеспечил себе поддержку четырех штатов.

Но эти самые голоса передвинули его на обочину собственной партии. В то время как руководство республиканцев в конгрессе стремилось заигрывать с афроамериканца-ми, Голдуотер возлагал надежду на поддержку со стороны белых южан, возмущенных движением страны в сторону расовой интеграции.

Что же касается Рейгана, то, хотя консервативные воззрения обеспечили ему поддержку Юга, он, увидев ловушку, всегда ее обходил: вот и в данном случае дистанцировался от расизма. В то время как другие республиканцы из года в год занимали позиции, так или иначе взращенные на былых страхах — Никсон с его инвективами против общих школьных автобусов и борьбой с либеральным Верховным судом, Джордж Буш-старший с его чрезмерным вниманием к делу Уилли Хортона, — Рональд Рейган во время своих президентских кампаний на расовые темы, как правило, не высказывался.

Учитывая его давнюю и обостренную к ним чувствительность, это нежелание эксплуатировать расовые барьеры не так уж удивительно; на протяжении всей своей политической карьеры Рейган будет вспоминать, как неизменно призывал к интеграции в крупнейших спортивных состязаниях. Не будучи борцом за гражданские права, Рейган без колебаний отстаивал сокращения в бюджете, больно ударявшие по беднякам и представителям национальных меньшинств, что, естественно, неизменно вызывало с их стороны враждебность к нему. Но отстраненность в расовых делах, хотя практически и не добавляла ему голосов черных, облегчала поддержку со стороны совестливых белых.

Возможно, относительная широта Рейгана в расовых вопросах заставила его постепенно обращать все большее внимание на проблемы «третьего мира». От изоляционизма как такового республиканская партия избавилась давно, однако в своей неизменной борьбе с коммунистическим влиянием она словно бы отворачивалась от многого из того, что происходит в мире. В 1960-е годы демократы Джон Кеннеди и Линдон Джонсон рассматривали «третий мир» как важнейший из фронтов «холодной войны» и в отличие от евроцент-ризма эры Эйзенхауэра делали упор на борьбе с коммунистической оппозицией в развивающихся странах. Но после вьетнамского кошмара лозунг Кеннеди — «Поддерживать друзей, бороться с врагами» — казался слишком напыщенным и нереалистичным многим по обе стороны политических баррикад.

Ну а Рейгана призрак Вьетнама не преследовал. Как президент он начинал с того, на чем остановились Кеннеди и Джонсон, — переключил внимание республиканцев на борьбу с коммунизмом в таких отдаленных местах, как Афганистан, Гренада, Никарагуа, Сальвадор, Ангола и Эфиопия. По словам исследователя Бартона Йейля Пайнза из Фонда «Наследие», Рейган в своей политике исходил из того, что «национально-освободительные движения «третьего мира» могут быть направлены на осуществление идеалов свободы и демократии и что Соединенные Штаты могут оказывать им поддержку. Таким образом, он рвал с наследием 1970-х годов, когда США заняли изоляционистские позиции и не желали вмешиваться в мировые дела».

Протягивая руку консерваторам-общественникам, отвергая расизм и выказывая интерес к «третьему миру», Рейган актуализировал традиционную программу консерваторов. Но что по-настоящему воспламеняло избирателей, так это неуклонный и страстный патриотизм, лежавший в основе его программы. Выиграв в 1966-м, затем 1970 году губернаторские выборы в Калифорнии и восстав таким образом из пепла, оставленного поражением Голдуотера, Рейган, казалось, неудержимо двигался к вершине. Но тут-то он и совершил первую крупную ошибку — бросил в 1976 году перчатку президенту Джералду Форду.