Игры на выживание - [39]

Поиски решил начать с крайнего дома. Поднимаясь по лестничным пролетам типовой пятиэтажки, он старался не шуметь и не наступать на осколки стекла и разбросанные там и тут обглоданные кости. Берег ноги, да и шуметь не хотелось. По той же причине он проверял, заперты ли двери или нет, выискивая открытые. Решил для начала глянуть незапертые квартиры, а потом уже подумать, стоит ли вламываться в остальные или нет.

На третьем этаже он насторожился. Сперва он обнаружил слегка обгрызенный труп свежего пустыша. Потом стало слышно, как пролетом выше в одной из квартир что-то негромко громыхнуло. Там определенно кто-то был. Окончательно перейдя на крадущийся шаг, Дикарь приблизился к распахнутой входной двери и прислушался. Внутри кто-то шаркал ногами.

Осторожно приоткрыв дверь, он увидел еще одного пустыша: в прошлом — пожилую обрюзгшую женщину в легкомысленном шелковом халате. Сейчас превратившуюся в опухшую и вялую зараженную с обвисшей кожей нездорового цвета и проблемами с гигиеной. Она покачивалась, стоя в прихожей, и не смотрела в сторону входной двери. Осторожно к ней приблизившись, Дикарь провернул тот же прием, которым убил зараженного по дороге — ударил ее ногой под колено, схватил за волосы и постарался направить падение на угол стоящей тут тумбочки. Вот только большая часть всклокоченной шевелюры осталась у него в руках: «пустышка» при жизни носила шиньон, и его план провалился. Грузное тело с грохотом свалилось в проход, но удар о предмет мебели пришелся вскользь. Зараженная глухо заурчала и завозилась под ним, пытаясь встать. Дикарь уперся коленом ей в спину, чувствуя, как нога утопает в складках жира. После чего без затей ударил кулаком по едва проклюнувшемуся споровому мешку, не больше виноградины. В результате тот сплющился, тетка обмякла.

Да уж, грохот вышел на славу и все заинтересованные лица в подъезде наверняка теперь в курсе, что пожаловал обед. Дикарь затаил дыхание и прислушался, не шлепают ли по бетону босые ступни. Минута-две — тишина. Похоже, тут и впрямь было маловато зараженных.

Проверять смятый споровый мешок лежащей тетки не имело смысла: он был еще зачаточный, там нет ничего, кроме пучка черной паутины, точнее, грибницы. Обследовав квартиру, он не нашел тут ничего полезного; разве что на кухне, на подоконнике, обнаружилась банка с солеными огурцами. Решив, что это лучше, чем ничего, вскрыл ее и принялся уничтожать содержимое. Жалкие крохи только раздразнили аппетит, а заодно и жажду. Прихватил с собой кухонный нож и объемистый женский плащ, висевший на вешалке в прихожей. Раз уж заделался извращенцем, надо соответствовать образу. Плащ на голое тело и мясницкий нож, что может быть лучше?

На четвертом этаже двери оказались заперты. И лишь на пятом обнаружилась открытая квартира.

Здесь, похоже, до переноса жил мужчина солидных габаритов; обыскав шкафы, Дикарь подобрал себе одежду подходящего размера, пусть не новую, но зато чистую, а это уже немало. Нижнее белье, тельняшка, порядком полинялые камуфляжные штаны, разношенные кирзовые сапоги, которые ему едва-едва подошли по размеру, и просторный кожаный бомбер, фасоном прямиком из лихих девяностых. Не слишком солидно, но зато удобно, теперь Дикарь не выглядел печальным голодранцем, спустившим последние трусы. Еще в одном из шкафов в прихожей отыскался увесистый металлический ломик, который он тоже прихватил с собой. Не вечно же ему с голыми руками ходить, нужно с чего-то начинать.

А еще он увидел себя в зеркале. Ну что тут скажешь: это был шок. Морда лица у него изменилась так, что знакомые из теперь уже прошлой жизни, опознали бы его с большим трудом. Вроде бы черты похожи, но многое и изменилось. Лоб и надбровные дуги стали массивнее, глаза смотрели как из пещер; челюсть приобрела квадратность, придавая овалу лица тяжелые рубленые очертания. Немного портили впечатление крупный нос и серьезно выглядевшие зубы, больше похожие на звериные клыки, которыми вполне можно было кому-нибудь в кабацкой драке отхватить ухо. В принципе, учитывая его нынешнее «шкафообразное» телосложение, он выглядел вполне себе колоритно, если бы не одно «но». Вернее, даже два этих самых «но». Отвратно выглядевшая серо-желтая обвисшая кожа, эпидермис которой сползал с него целыми пластами и неопрятными струпьями. И глаза. Черные провалы зрачков, радужка вообще не просматривается, а белки пронизаны сеткой толстых бурых капилляров. Буркала, как у зараженных. Из-за глаз лицо сразу приобретало отталкивающий вид. Таких иммунных, как он, насколько он понял из буклета, называли квазами. Интересно, конечно, почему он им стал? Ответить на этот вопрос сможет только Холод, вот только где он сейчас — одному лишь Улью известно.

Дикарь стал монстром. Снаружи точно, насчет «внутри» тоже не все так однозначно. Он до сих пор терялся в догадках на этот счет. Слишком много всего произошло за сутки после переноса. Многие свои поступки он просто не мог ни понять, ни объяснить. Возможно, его и вправду скопировали с оригинала Егора. Но из-под вселенского копира вышел кто-то новый, другой — не тот, с кем этот самый Егор себя идентифицировал. Взглянув в зеркало и увидев там кошмарное, жуткое, но все же свое собственное, а не чужое, лицо, Дикарь испытал неописуемую смесь из ужаса и облегчения. Да, его ужасала его новая личина. А кого бы она не ужаснула? Но зато теперь он почувствовал себя полноценным, целостным человеком. Наверное, ему просто было тяжело принять тот факт, что вся его память, воспоминания, чувства принадлежали другой личности. А теперь он видел своими глазами — он окончательно стал Дикарем, а не Егором. Да, у него оставались навыки, память, привычки Егора Журавлева. Но память имеет свойство стираться, истаивать со временем, навыки он получит новые, а привычки постепенно меняются. Так что все это было не больше, чем вопросом времени. Ему просто было важно почувствовать себя не жалкой подделкой, а полноценным человеком.