Игры на острове - [97]

Чтобы попасть в пещеру, им нужно было вскарабкаться вверх на несколько ярдов по осыпающейся каменистой земле, тянущейся с полумилю вдоль мыса и вне пределов видимости из деревни. Внутри пещеры было сухо, темно и относительно тихо, только глухой слабый шум ветра снаружи нарушал благословенную тишину.

В полумраке Мак пожал плечами и, возражая, затряс головой:

— Нет. Как раз в этот день, когда вы приехали осматривать Талиску, я его и занес. Я оттащил его с камней на Малле с помощью лебедки для сети. И никто меня не видел. А потом я просто стал здесь на якорь позади мыса и сплавил тюк на берег. А чтобы его вытянуть наверх, использовал канаты. Не так уж было и трудно.

— И до сих пор ты сюда шастал, как к себе в кладовку, ты, хитрец, — рассуждал вслух Тэлли, ткнув в прогрызенную дыру в упаковке из мешковины и пластика, которая, однако, по виду была все-таки прогрызена зубами настоящего грызуна.

— Ну ладно, лебедку сейчас, в такую погоду, мы не можем использовать, — огорченно добавил Тэлли, подойдя к отверстию пещеры, чтобы посмотреть на сердитые волны, бьющиеся внизу об источенные камни. Они не могли рисковать «Флорой»: если ее выбросит на рассыпавшиеся скалистые зубья, она развалится.

В первый раз за все время Мак огорчился и расстроенно покачал головой.

— Да, не можем, — согласился он. — Может, сможем стащить его вниз к гавани волоком?

Тэлли энергично замотал головой:

— Нет-нет, нельзя рисковать. Я никого не видел, когда мы шли, но мне показалось, что несколько занавесок шевелилось вон в том коттедже. Они увидят, как мы тащим тюк, даже если нам удастся спустить его вниз без всяких стапельных катков. К тому же тюк может лопнуть и раскрыться. Вот уж чего бы нам не хватало для полного счастья — это груза из мокрой травы, который туда-сюда ходит с приливной волной!

— Ох, не знаю. Смахивает на то, что колдует водяной, — задумчиво сказал Мак. — Может быть, нужно просто скатить его через камни, и пусть он там валяется?

— А мне говорили, что в этих местах овцы едят морские водоросли, — кстати вспомнил Тэлли. — А если, нажевавшись травки, фермерские овцы заберутся так высоко, где гнезда у коршунов, и свалятся со скал? Нет, Мак, похоронить в море — единственный подходящий выход для этого товара. Подождем только, чтобы ветер немного стих.

В Талиске только Энн было известно, где находится Тэлли, потому что он оставил ей сообщение в компьютере. Для остальной прислуги утро прошло в обычных делах — доставке завтрака, уборке комнат и столов от грязной посуды. Из гостей остались только супруги Гарви-Бьеасс, но как только они увидели, какая погода за окном, то попросили подать им в комнату ленч. Эпизод во вздымающейся лодке положил начало тому, что остановить было не в их власти, а дождь просто вынудил их остаться под крышей.

Итак, поскольку в столовой ленчем обслуживать было некого, еда для прислуги была делом легким: ленч состоял из обычного супа с хлебом. Сегодня суп был из хорошей сочной капусты на бульоне из ячменя, который приготовил Крэг и который с удовольствием уплетали почти все вследствие изменения погоды. Казалось необычным, что внезапное похолодание и дождь неожиданно нагрянули после бархатного тепла в день летнего солнцестояния…

Калюм не ел ленч; он был слишком поглощен приготовлением сложного фрикасе из моллюсков для обеда, почти не ела и Наэм, что было на нее не похоже; она ела только хлеб с сыром, заявив, что ячменный отвар для нее — это страшная отрава.

Будь здесь Нелл, она бы могла заметить плутовской блеск в глазах сестры, а больше это замечать было некому.

Джинни и Либби были первыми, у кого появилась странная потеря координации и явная склонность к проказам и веселью. Они пошли в столовую сменить салфетки на столах, и Либби начала складывать накрахмаленные салфетки так, чтобы они были похожи на конусные накладки.

— Гляди — Мадонна! — истерически взвизгнула она, приложив конусы к груди, и начала дико кружиться в танце по всей столовой.

— Нет, это Питер-Кролик! — завопила Джинни, водрузив салфетку, сложенную конусом, на голову, и так неуклюже заскакала между столиками, что задела локтем горку фруктов, которые посылались на пол.

— Кармен Миранда! — кричала Либби, наступая на упавшие груши и сливы и пачкая ковер. Она безудержно смеялась, пытаясь удержать в равновесии на голове ананас.

— Что здесь происходит, черт побери? — вскричал Калюм, прибежавший в испуге из кухни, услышав шум, но сохраняя среди общего веселья трезвый ум. — Вы, обе, сейчас же все соберите!

Но юные австралийки не могли остановиться. Даже обычно спокойная Джинни была охвачена безудержным весельем — она уставилась на Калюма, зажав руками рот и плача от смеха.

— Да что такое с вами? — допытывался Калюм с презрением.

Они с Джинни постепенно протаптывали дорожку друг к другу (к более чем дружеским отношениям в последнее время), проверяя и преодолевая стыдливость и смущение, ждали тот день, когда смогут довериться друг другу настолько, чтобы вместе предаться греху. Сейчас же — никакой меланхолии (куда все подевалось!) — здесь было дикое создание, которое смеялось и скакало, как кролик, и очень мало напоминало тихую, милую девушку, которую, как Калюм думал, узнал. Он рассердился, расстроился, что она смогла его так обмануть, и был ошарашен ее легкомыслием.