Игры корифеев - [2]

Она стояла на остановке в толпе людей. Со стороны можно было бы подумать, что ждёт автобус. Но если вернуться на пару минут назад, то можно увидеть молодого человека лет 25, который, пожав ей руку, отошёл в сторону главпочтамта.

Кэт стояла на ветру и невольно ёжилась от холода. Брат отошёл позвонить на полминуты, а ей не хотелось заходить в душное, полное людей помещение, и она осталась на остановке. Олег убежал с зонтиком, и ей теперь не оставалось ничего, кроме как стоять и ждать. Кэт смотрела на людей — мокрые лица, безучастные и тоскливые. Словно тоска, а не непогода захватила весь город. Ей хотелось только одного, чтобы перестал идти дождь. Не надо даже солнце, лишь бы только не эта заунывная капель.

Кэт обернулась на главпочтамт — Олега не видно, наверно, очередь. Ну почему так долго? Прошло всего пару минут, а ей казалось, что она мёрзнет уже полчаса. Внезапный порыв ветра изменившегося ветра окатил Кэт холодной волной, и она отшагнула за угол стояка, повернулась и… вздрогнула от неожиданности.

Перед ней стоял человек, которого она считала мёртвым уже полтора года. Ростом чуть выше среднего, в серых, мокрых от дождя джинсах, и чёрной куртке. Брюнет с короткой стрижкой и немного глубоко посаженными глазами. Он совсем не изменился. Кэт узнала бы его из тысячи, такое не забывается. Парень отшатнулся от неё, на лице его появился испуг, который мгновенно сменился на удивление, а потом на злость.

— И давно ты здесь? — его голос, немного осипший, странный, и злой огонёк в глазах испугали Кэт больше, чем услышанные слова, — Алекс тоже здесь?

Кэт импульсивно покачала головой, что нет, оглянулась на главпочтамт — никого. От страха у неё появилась лихорадочная дрожь.

— А кто с тобой?

Кэтти молчала. В горле появился ком, а в животе — страшная, пугающая пустота.

— Ты изменила мои планы, я не ожидал увидеть тебя здесь… мне не надо теперь никуда ехать и никого искать. Они найдут меня сами. И ты знаешь, как они это сделают. В наше время жизнь практически невозможно остановить.

Злой огонёк в глазах парня сменился на тусклый и муторный.

— Не бойся ты так, ниже пола не упадёшь.

Медленным движением он вытащил из куртки пистолет, и, дождавшись, когда в глазах Кэт появится осознанное выражение испуга, выстрелил один раз в упор.

Всё это произошло за какие–то мгновения. Кэт осела вниз, на асфальт, люди расступились, и через миг около неё был Олег. Но на остановке не было уже ни того, кто стрелял, ни тех, кто мог это видеть. Несмотря на дождь, толпа людей на остановке как–то сразу растворилась. Под навесом остались только трое — Кэт, Олег и мальчик лет десяти.

— Вызывай скорую, — голос Олега дрожал, но мальчишка побежал на главпочтамт. И следующее, что Олег сказал, он сказал уже в пустоту.

— Быстро…

Сам он развернул Кэт на спину, расстегнув куртку, зажал рану, попытался найти пульс, у него ничего не вышло, он слышал только стук в собственных висках. А в голове звучал голос Алекса: «Следи за ней и не оставляй её одну». Олег отвернул волосы с её лица. Оно было серого цвета, а треугольник носа и губ уже начинал синеть…

Через час в больнице, куда доставили Кэт и где ей делали сейчас операцию, Олег позвонил Леониду и Максу. Первому, чтобы тот вызвал Алекса и организовал встречу, второму, чтобы он встретил курьера около вокзала. Сам он не собирался уезжать из больницы, пока Кэт не придёт в себя и не скажет, кто стрелял. Пуля прошла в паре сантиметров от сердца, хирург сказал, что всё будет в норме, если удастся избежать заражения и кровопотерь.

Кто мог желать её смерти? Ведь стреляли в упор, один раз, на поражение. Это не могло быть случаем, таких случайностей не бывает. Она знала, кто стрелял, наверняка. Это не могло быть и местью. Последний год дела шли тихо и мирно, без проблем, разборок и конфликтов.

Александр Литвин 28.09.94 года 18.23

Он шёл от дома Леонида, шёл в никуда, просто прочь, подальше от места, где всё в крови друга. Александр уходил слегка пошатываясь, не раскрывая зонта, распахнув плащ, — ему было жарко. И очень душно, тяжело дышать, словно кто–то сжал грудь и не давал даже вдохнуть. Жар был во всём его теле, горело лицо, руки. Дождь стекал по лицу Александра, но он не замечал его, он думал, просчитывал все возможные варианты. Беда не приходит одна: Макса свалил приступ аппендицита, в Кэтти стреляли вчера утром в упор, просто чудо, что не попали в сердце и скорая приехала вовремя. Леониду перерезали горло в его собственной квартире. Он открыл этому человеку дверь. Александр сам должен был прийти к нему, но опоздал. Всё это сделал один человек, который знал их всех — Кэт, Леонида, знал, что Алекс придёт к нему и увидит кровь. Всё, всё было плохо. Хорошо, что Ольга осталась в Бердянске. Тётка умерла, осталась квартира. Старая, однокомнатная, но в ней можно было спрятаться, отсидеться, залечь на дно. Да, спрятаться от… От кого? Кто? Кто знал их всех?

Александр винил себя во всём, в том, что опоздал, не успел, не остановил. Возможно, Леонид остался бы жив, он мог бы всё остановить, узнать. А может, убили бы и его. В голове крутился идиотский мотив, слышанный на кассете: «Хитри, отступай, играй, кружись, сживая врага со свету, ну что же такое жизнь, а жизнь — сплошная дуэль со смертью» — это уже было похоже на наваждение. Если бы он только знал, кто враг.