Игры - [30]

— Не бойся, я тебя не оставлю, — Лучано погладил малыша по голове, — завтра приедут твои бабушка с дедушкой и твой дядя Стефано, смешно, но он сам пока ребенок. Я буду приезжать часто и Стелла, а потом и папа твой обязательно к тебе вернется… Всё наладится, малыш, я обещаю.

В комнату заглянула няня Патриция, она тоже была напугана.

— Синьор Палетти, Кьяра мне сказала, что синьора Сильвия уезжает… — сказала она.

— Да, но это ничего не меняет, ты продолжишь заниматься Аугусто, завтра сюда переедут родители Алессандро. Плюс, я увеличиваю тебе оплату. — сказал Лучано.

— Всё очень серьезно? Синьор Алессандро умрет? — голос у Патриции дрожал, казалось она сейчас расплачется.

— Я не знаю… Но я тебя прошу, Патриция, если ты решишь уйти, предупреди заранее, чтобы можно было найти тебе замену, ситуация тяжелая. — сказал Лучано.

— Что Вы, синьор Палетти, я не брошу малыша Аугусто! Я сама выросла в католическом приюте, мои родные погибли, когда мне было три года. Нельзя бросать беспомощного младенца, тем более в такой момент… — сказала Патриция.

— Ты хорошая девушка, — сказал Лучано и вышел из комнаты.

Сильвия собрала совсем немного вещей, только самые необходимые, к украшениям она даже не притронулась. Они с отцом вызвали такси, чтобы отправится в гостиницу, на следующее утро были забронированы билеты на рейс до Палермо. У выхода Кьяра нежно обняла Сильвию, она искренне её жалела и надеялась на то, что всё наладится. Лучано попрощался с Энрико Фаустини, который заметно нервничал.

— Я надеюсь, что этот инцидент не повредит нашим совместным отношениям и все договоренности останутся в силе? — уже покидая дом, спросил он.

— Всё будет зависеть от состояния Алессандро, — ответил Лучано.

Глава 7

Может ли быть груз ответственности слишком тяжелым, или беря на себя что-либо мы изначально должны задуматься о том, станет ли посильной ноша? Иногда, соглашаясь на какое-либо дело в будущем, мы часто думаем о том, что возможно это будущее не настанет или, возможно, что-то изменится и нам не придется принимать никаких глобальных решений. Много ли среди нас тех, кто, подняв на плечи «свой крест», действительно готов нести его?

Лучано был вымотан, он не спал вторые сутки и уже десятый раз задавался вопросом, как Алессандро со всем этим справляется. Когда среди ночи он вернулся домой Стелла забеспокоилась, смотреть на него было страшно. К Луке он так и не зашел, успел лишь поговорить по телефону, тот был занят изучением информации, которую ему успел передать Алекс. Вечером следующего дня надо было быть в Палермо, но сейчас Лучано буквально валился с ног. Стелла приготовила кофе, есть он не хотел.

— Что с Алессандро? — поинтересовалась она.

— Пока не пришел в себя… — Лучано казалось, что все произошло год назад, так много пришлось сделать за день.

— Он не умрет? — Стелла заметно волновалась, несколько раз за день они переговорили с Лучано, он как мог, обрисовал ситуацию.

— Не знаю, милая, все слишком серьезно. Я улетаю в Палермо, думаю на несколько дней, там есть дела, так что тебе придется справляться самой… — сказал Лучано.

— Я за тебя переживаю, на тебе лица нет. — заметила Стелла.

— Мне просто надо поспать, — Лучано поставил чашку на стол, глаза закрывались сами собой. Не успел он дойти до кровати, как уснул.

На следующий день Лучано проснулся к обеду. Голова раскалывалась на тысячу частей. Он позвонил Димитро, тот сказал, что Алессандро еще не пришел в себя. Надо было собираться в Палермо. Дарио и Альдо улетели первым рейсом, скорее всего вместе с Сильвией, общаться с ней Лучано запретил, однако причину не объяснял, решил оставить до семейного совета. Сегодня вечером первым делом должен был состояться семейный совет, а затем уже совет кланов, ситуация была довольно скользкой. Он действительно был правой рукой Алессандро, но представители других cosche могли ему не доверять, а это было чревато переизбранием нового главы. Лучано чертыхнулся в миллионный раз и отправился в аэропорт.

Доминик встретил Александра и Мадхави в аэропорту, затем они заехали к Александру домой, где оставили Мадхави, а сами отправились в «Джемелли». Доминик старался держать себя в руках, тем более что видел, как расстроена и напугана жена брата. Она была новым человеком в их семье и знакомство их, к сожалению, произошло при тяжелых обстоятельствах. Как только Доминик выехал за ворота дома, он дал волю эмоциям. Пришлось остановить машину и Александр предложил брату выйти на воздух. Они стояли на обочине и Доминик плакал, как ребенок, уткнувшись в плечо Александру.

— Тебя не было, ты уехал, — бубнил Доминик, — и все покатилось к чертям собачьим… а вдруг он умрет? Я знаю, он замешан… но он мой сын… я ни черта не понимаю… что пошло не так? Если он умрет, то я… тебя так долго не было… я разбит… все плохо…

Александр терпеливо выслушивал бессвязную речь брата, ему было знакомо такое его состояние, надо было дать выход эмоциям. Когда всхлипывания прекратились, он посмотрел в лицо Доминика.

— Ники, теперь скажи мне всё нормальным языком. Если честно, я сам устал до ужаса, у меня был двенадцатичасовой перелет. Сейчас мы одни, так что говори. — сказал Александр.