Игры для мужчин среднего возраста - [6]
И разными голосами, перебивая друг друга:
— Едем, мужики! Едем!
— Красота-то какая!
— Вот здорово!
И — чуть запоздалое, как стон души:
— Вырвались!!!
А потом уж и совсем хором:
— Ур-р-р-а-а-а!!!
Глава 2
Москва, 13 июля
Из дневника Самурая (запись первая)
Сегодня была забавная история, которая, впрочем, уже не раз повторялась в прошлом, из-за чего потеряла изрядную толику своей забавности.
Мент на Ярославском вокзале смотрел на меня и мучился: то ли я жертва современной черты оседлости (и тогда он просто обязан был ошкурить инородца рублей на сто), то ли дипломат из почти дружественной Японии или совсем уже дружественной Северной Кореи.
Работа мысли столь явно отражалась на его старшесержантском лице, что я решил ему помочь, пока у бедняги не расплавились мозги. Я поправил очки, потрогал узел галстука и улыбнулся товарищу старшему сержанту улыбкой человека, абсолютно довольного окружающей действительностью.
Такой улыбки точно не могло быть у мигранта без регистрации, и мент — пусть даже упустивший «сотку», но вновь обретший ощущение утерянной было реальности — тоже успокоенно улыбнулся в ответ. В конце концов, я был явно не последней его «соткой»: на одном только Ярославском вокзале бродили тысячи людей, главным уделом которых, по мнению ментов, конечно, было повышение жизненного уровня работников правоохранительных органов.
А я прошел дальше, в очередной раз защищенный своей японско-северокорейской внешностью.
На самом-то деле по национальности я — …
Нет, пожалуй, даже в дневнике не буду указывать деталей, которые могут помешать делу всей моей жизни. Скажем так: самая близкая к моей народность — нанайцы. Но мой народ мал даже по сравнению с нанайским. Он так мал, что вот-вот совсем кончится, и это — главная печаль моей жизни.
Мы даже имена свои потеряли.
Меня, например, зовут Владимир Александрович Черкашин. А моего папу — Александр Глебович Черкашин. Дедушку, естественно, никогда не звали Глебом, но, видно, что-то было в его имени созвучное.
Дедов обоих своих я никогда не видел, потому что мои почти нанайские сородичи нечасто переходят черту в 40–45 лет, а если и доживают до внуков, то опять-таки видят их крайне редко, потому как внуки приобщаются к цивилизации в отрыве от домашней «дикости», иначе говоря, в интернатах. Выходят они оттуда, уже не принадлежащие ни к какому народу: до среднероссийского образования им еще очень далеко, а родные корни за десять долгих лет теряются безвозвратно.
Я знаю все это по себе. По возвращении из интерната в родимую сторону мне безумно не хватало самых обычных вещей. Например, теплого ватерклозета со смывом.
Но ведь до семилетнего возраста я не ощущал никаких проблем от его отсутствия! И если б не моя длительная «командировка» в так называемую цивилизацию, то никогда бы и не ощутил.
Кстати, о ватерклозетах. Наш, интернатский, так же отличался от таежного, как средний советско-гостиничный от интернатского. И что-то мне подсказывает, что сортир в каком-нибудь многозвездном отеле в Монте-Карло может столь же разительно отличаться от отечественного среднегостиничного. Но ведь это не значит, что живущие в наших гостиницах — нецивилизованные люди и их надо срочно отесывать, оторвав лет на десять от семьи в монте-карловский интернат.
А если серьезно, в тайге мне не хватает не только клозета. Мне не хватает книг, которые привозят крайне редко из-за почти полного отсутствия читателей. Мне не хватает телевизора, по которому я с огромным наслаждением смотрю фильмы о природе как нашей, так и совсем далеких стран. Мне не хватает театра, в котором я так захватывающе проживал десятки чужих жизней.
В общем, мне много чего не хватает в тайге.
Но именно в тайге мой дом. И именно здесь я проживаю свою жизнь, а не чужую, как в интернате или в театре.
Я сейчас пишу эти строки в маленьком гостиничном номере. Мысль о дневнике возникла вчера. Решил не откладывать дела в долгий ящик. Купил тетрадку с железными кольцами и вот начал. На самом деле плохо начал — с вокзального мента. Как будто в Москве больше не о чем писать.
Так что немедленно исправлю ошибку и оправдаюсь перед Москвой и москвичами.
Этот город — самый красивый из всех, которые я видел. Даже красивее эстетского — изначально, по факту рождения — архитектурного артефакта Питера. Сумасшедшая радость закрученных маковок Василия Блаженного, беспорядочных, но веселых нагромождений Замоскворечья или маленьких разноцветных домиков Заставы Ильича очень близка моему туземному восприятию жизни.
Москва — это город-праздник. И люди здесь в большинстве своем соответствуют своему городу.
Хотя, конечно, это не относится к контингенту, в котором я по преимуществу вынужден вращаться.
Ладно, я подошел к главному. И для чего дневник завел, и для чего жизнь живу.
Я решил спасти свой народ. Всего-навсего.
Оградить его от всех смертельных опасностей, включая цивилизацию. Задачка достаточно безумная, чтобы быть решаемой. Но меня всегда тянуло к плохо решаемым задачам. И я обожаю тост бывших советских диссидентов, которые поднимали бокал «за успех нашего безнадежного дела».
Короче, я хочу создать резервацию для… пусть пока будут нанайцы. Если дело удастся, на последней странице дневника я напишу настоящее имя своего народа.
Всем известно, что старые солдаты не знают слов любви. Но именно суровые мужчины, чье сердце давно огрубело, способны растаять, когда на горизонте появляется человек, нуждающийся в их нежности и заботе.Герои произведений, собранных под этой обложкой, – как раз такие мужчины. «Ты можешь на меня положиться», – говорят они своим женщинам. И женщины им верят и прощают маленькие слабости, потому что за такие слова действительно можно многое простить.
Неправда, что все счастливые семьи счастливы одинаково. Владимир Чистов был искренне уверен, что его семья — счастливая, но при этом она была не похожа ни на какую другую — прежде всего потому, что добытчиком и кормильцем была жена, Екатерина, а он — трепетным и нежным отцом, хранителем очага.И разрушилась их семья тоже нетрадиционно — без скандалов и взаимных упреков.Катя ушла, в один момент сделав несчастными сразу и мужа, и сына, и дочь.Начать новую жизнь нельзя — хотя бы потому, что жизнь у человека одна.
Что делают настоящие мужчины, когда их любимая женщина в опасности? Они собирают друзей и идут на войну.Что делают женщины, когда их мужчины на войне? Ждут и верят.Те, кто угрожал Альке, любимой женщине Сергея Велегурова, были уверены, что они непобедимы.Они не представляли, на что способен настоящий мужчина, когда ему есть кого защищать и есть что терять. Когда его ждут и верят ему.
Вера, Надежда, Виктория – мать, дочь и внучка. По-мужски решительные и при этом – невероятно женственные. Врач, бизнесвумен, студентка – вокруг них всегда собираются самые достойные, самые порядочные и преданные люди. Иногда – чтобы разделить радость. Иногда – чтобы помочь в трудную минуту. Вот и сейчас, когда им угрожает нешуточная опасность, их друзья не задумываясь принимают вызов и вступают в игру – опасную и жестокую. Эти три женщины – из тех, ради кого мужчины рискуют собой не задумываясь. Рискуют во имя веры надежды и – любви.
Что делать, если любишь чужую жену?Или даже не так — если твоя любимая женщина по несправедливости принадлежит другому?«Смириться», — скажут одни.«Бороться», — скажут другие.Молодой врач Дмитрий Светлов, Пифагор, решил бороться — потому что не мог спокойно думать о том, что его Дуню обнимает другой мужчина.В сказке, чтобы завоевать красавицу принцессу, герою надо пройти через множество испытаний.Испытания, которые предстоят Пифагору, сказочным богатырям и не снились — жизнь не сказка, здесь все гораздо жестче.Но Пифагору есть во имя чего рисковать — он точно знает, что Авдотья должна во что бы то ни стало быть с ним.
«Таких городков на Руси – сколько хочешь. И один красивее другого. Их не смогли испортить даже серые панельные пятиэтажки, коими пытались решить вечную жилищную проблему в разгар советской власти. Потому что в центре все равно оставались и дома позапрошлого века, и брусчаткой замощенная площадь, и белокаменные, стародавние торговые палаты, и церквушка, пережившая все – от татаро-монгольского ига до развитого социализма. В пост-ельцинскую эпоху стабилизации церквушку тоже пытались снести, дав дорогу весьма прибыльному проекту торгово-развлекательного центра.
Взглянуть на жизнь человека «нечеловеческими» глазами… Узнать, что такое «человек», и действительно ли человеческий социум идет в нужном направлении… Думаете трудно? Нет! Ведь наша жизнь — игра! Игра с юмором, иронией и безграничным интересом ко всему новому!
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Елена Девос – профессиональный журналист, поэт и литературовед. Героиня ее романа «Уроки русского», вдохновившись примером Фани Паскаль, подруги Людвига Витгенштейна, жившей в Кембридже в 30-х годах ХХ века, решила преподавать русский язык иностранцам. Но преподавать не нудно и скучно, а весело и с огоньком, чтобы в процессе преподавания передать саму русскую культуру и получше узнать тех, кто никогда не читал Достоевского в оригинале. Каждый ученик – это целая вселенная, целая жизнь, полная подъемов и падений. Безумно популярный сегодня формат fun education – когда люди за короткое время учатся новой профессии или просто новому знанию о чем-то – преподнесен автором как новая жизненная философия.
Ароматы – не просто пахучие молекулы вокруг вас, они живые и могут поведать истории, главное внимательно слушать. А я еще быстро записывала, и получилась эта книга. В ней истории, рассказанные для моего носа. Скорее всего, они не будут похожи на истории, звучащие для вас, у вас будут свои, потому что у вас другой нос, другое сердце и другая душа. Но ароматы старались, и я очень хочу поделиться с вами этими историями.
Пенелопа Фицджеральд – английская писательница, которую газета «Таймс» включила в число пятидесяти крупнейших писателей послевоенного периода. В 1979 году за роман «В открытом море» она была удостоена Букеровской премии, правда в победу свою она до последнего не верила. Но удача все-таки улыбнулась ей. «В открытом море» – история столкновения нескольких жизней таких разных людей. Ненны, увязшей в проблемах матери двух прекрасных дочерей; Мориса, настоящего мечтателя и искателя приключений; Юной Марты, очарованной Генрихом, богатым молодым человеком, перед которым открыт весь мир.
Православный священник решил открыть двери своего дома всем нуждающимся. Много лет там жили несчастные. Он любил их по мере сил и всем обеспечивал, старался всегда поступать по-евангельски. Цепь гонений не смогла разрушить этот дом и храм. Но оказалось, что разрушение таилось внутри дома. Матушка, внешне поддерживая супруга, скрыто и люто ненавидела его и всё, что он делал, а также всех кто жил в этом доме. Ненависть разъедала её душу, пока не произошёл взрыв.
Оказывается, любой – даже самый сильный – мужчина нуждается в поддержке, казалось бы, слабой женщины.И такая поддержка становится просто жизненно необходимой, когда у сильного мужчины болит душа.Олег Парамонов был как раз таким человеком – тонко чувствующим, легкоранимым, мнительным. Он жил с уверенностью, что никому не нужен и никто никогда не сможет помочь ему.Так действительно было, пока он не встретил Ольгу, которая просто полюбила его и – протянула руку. Только бы ей хватило сил…
Джаз — это прежде всего импровизация, и в этом смысле жизнь похожа на джаз: каждое утро, открывая глаза, не знаешь, куда приведет тебя сегодняшний день, с какими людьми придется встретиться, какие дела переделать, какие проблемы решить. В день, когда началась эта история, ни один из ее участников не предполагал, что ему предстоит, как круто всё изменится. Маша, подающая надежды джазовая певица, стала в этот день судовладелицей — купила старый теплоходик, который мечтала превратить в музыкальный клуб.
За любовь, как известно, надо бороться. А что, если любимая все же выбрала другого? Отступиться, повторив слова классика «дай вам бог любимой быть другим»? Алексей Куницын не привык отступать и, когда Анечка отвергла его, поклялся отмстить. Но не самой девушке, даже не ее мужу, своему счастливому сопернику, а их сыну, который когда-нибудь родится.И вот его полный тезка, Алексей Куницын, Лешка, стоит перед судьей. Он обвиняется в убийстве бывшего жениха своей матери, который, пользуясь служебным положением и неограниченной властью в их небольшом сибирском селе, третировал его, буквально не давал прохода.Неужели Анечка, теперь уже Анна Ивановна, своим давним отказом разрушила жизнь собственному сыну?На кого ей теперь надеяться? Кто поможет? Все вокруг уверены, что спасти мальчишку не удастся.
Егор Греков, Грека, к своим сорока годам добился всего, о чем может мечтать человек в его возрасте: солидная должность, соответствующие материальные привилегии, любовь сразу двух женщин, каждая из которых мечтает пойти с ним под венец.Жизнь удалась!Но как только он так подумал, судьба немедленно щелкнула его по носу – ему надо совершить поступок, пожертвовать если не всем, то многим.Испытание не из легких. Хватит ли у Грекова мужества?