Игры богов - [49]

– Тогда вспомните, что вы ощущали после.

Что я ощущал после? Когда меня втащили в каюту, сняли мокрую одежду и уложили на койку, укрыв теплым одеялом? Блаженство. Просто блаженство, по сравнению с которым, вероятно, померкнут все райские наслаждения вместе взятые.

Я взглянул на Маргарет, и в ответ на мой взгляд она беззаботно встряхнула головой так, что рыжие волосы колыхнулись волной. Ее улыбка была одновременно невинной и кокетливой:

– Вот видите, вы должны бы завидовать мне.

– Да ну? – я отфутболил в кусты камешек, попавшийся под ноги. – Если мне захочется испытать нечто подобное, я хорошенько разгонюсь и врежусь головой вон в то дерево. И потом, конечно, буду испытывать огромное удовольствие от осознания того, что все уже позади. А все вокруг будут дружно мне завидовать. Примерно так?

Моя спутница рассмеялась и, словно повинуясь внезапному порыву, пробежала вперед, пританцовывая и касаясь руками листвы росших вдоль тропинки кустов. Метрах в двадцати от меня она остановилась и обернулась.

– Неужели я так плохо выгляжу? – крикнула она весело.

Нет, выглядела она совсем не плохо, и она знала это сама. Сейчас Маргарет напоминала мне школьницу, радующуюся весне и хорошей погоде. Не хватало только бантика или ленты в волосах.

Это заставило меня задуматься над ее превращениями. В кафе на Сайгусе мне она показалась ничем не примечательной женщиной, по возрасту не моложе тридцати пяти. Встретившись с ней вчера у нее дома, я изменил нижний предел возраста на двадцать пять, отметив, кроме того, что она все же примечательная особа. А сегодня я вообще зашел в тупик с определением возраста, и единственное, что я мог с уверенностью сказать по этому поводу, было то, что Марго уже достигла совершеннолетия. В противном случае у нее просто возникли бы проблемы с самостоятельными межпланетными путешествиями. Что же касается внешности… Ну, чтобы не заметить такую женщину в толпе, нужно быть слепым, причем непременно от рождения.

Вывод напрашивался только один: Маргарет умела очень ловко манипулировать впечатлением, производимым ею на окружающих. Такое казалось мне почти невозможным, однако за все годы странствий, прошедшие после окончания университета, я так и не приобрел качества, совершенно необходимого любому настоящему ученому, – игнорировать очевидные факты в пользу своих убеждений. Поэтому меня снова потянуло на мрачные мысли, изрядно отдающие цинизмом или паранойей. Чем сильнее мне нравилась Маргарет, тем больше я подозревал, что все ее поведение – это спектакль для одного зрителя. Для меня.

Но в том-то и закавыка, что она была естественна. А тогда, в кафе? Сейчас мне казалось, что тот холодный голос без эмоций принадлежал не ей. Но зачем себя обманывать – я видел ее другой. И два образа просто не уживались друг с другом в моей голове. Что-то здесь неправда, и хотел бы я знать что.

– Посмотрите-ка сюда, – позвала меня Маргарет. Там, где она стояла, тропинка делала поворот, уходя куда-то вправо, так что мне не было видно, что она там хотела показать. Я подошел поближе.

Объектом, привлекшим внимание моей спутницы, было огромное дерево неизвестной мне породы. Оно стояло отдельно от других, но выделялось не только этим. Оно было старым.

Вообще-то, до этого я не видел в парке старых деревьев. Ничего удивительного, ведь Менигуэн был заселен людьми только около шестисот лет назад. Причем, как я предполагаю, основав колонию, люди не бросились сразу же размечать территорию под парк. Это было еще позже.

Уже поэтому дерево, указанное Маргарет, заслуживало особого внимания.

Но его возраст все-таки как-то отступал на второй план в глазах впервые увидевшего его в сравнении с весьма экстравагантным внешним видом. Дело в том, что этот древний гигант носил на себе явственные отпечатки удара молнии.

Я посмотрел на небо. Там по-прежнему не было ни облачка.

– В наблюдательности вам не откажешь, – заметила Маргарет. – Это действительно след от удара молнии. И это дерево хранит свою историю. Хотя я не знаю, что в ней правда, а что вымысел.

– Какая же это история? – я продолжал с интересом рассматривать местного старожила. Большая часть его ветвей еще зеленела, вбирая дневной свет маленькими листочками причудливо изрезанной формы. Но с одной стороны листьев не было вообще, и сухие ветки, торчащие в небо, безнадежно портили впечатление. Взятое в целом дерево представляло собой прекрасный символ единства жизни и смерти – более наглядный, чем старые восточные символы мудрости.

Маргарет тоже о чем-то задумалась, не спеша отвечать на мой вопрос. Мы остановились.

– Пойдемте, – наконец предложила моя спутница после довольно длительного молчания. – А история, кстати, поучительная. Когда на Менигуэн прилетели первые колонисты, они высадились не где-нибудь, а именно здесь, на территории нынешнего Калго. Даже здание их мэрии сохранилось – оно совсем недалеко отсюда. Если хотите, мы можем сходить туда. Сейчас это музей… В общем, первые колонисты жили в этом самом районе. Климат тогда был, – Маргарет пожала плечами, – ну, такой, как и сейчас. Любопытно, что за всю историю Калго здесь не прошел даже слабенький дождик. Кажется, такая погода стояла здесь всегда. Вот кроме одного случая, который в наши дни многие считают просто забытой сказкой.