Игрушки императоров - [19]
Лучше запомнилась встреча с Суворовым…
Однако Суворов запомнился не великим полководцем, а просто спасителем няни, которую Николай очень любил и которая научила его и русской азбуке, и молитве «Отче наш»… Войска Суворова спасли няню из плена в Варшаве.
Но лучше всех запомнился отец…
Ясно запечатлелось в памяти: калитка малого сада в Павловске… Голые ветки деревьев… Он, Николай, бежит по аллее навстречу отцу, и тот обнимает его.
— Поздравляю, Николаша, с новым полком, — говорит он. — Я тебя перевел из Конной гвардии в Измайловский полк в обмен с братом[11]…
Было тогда будущему императору три с небольшим года, но с тех пор зеленый с золотыми петлицами мундир с нашитыми на него звездами Андрея Первозванного и святого Иоанна Иерусалимского и стал навсегда его мундиром…
Запомнилась и первая игрушка — деревянное ружьецо, купленное за полтора рубля. Потом появились в детской литавры, деревянные шпаги, алебарды, гренадерские шапки, трубы, пушечки, зарядные ящики…
Николай I сам записал свои детские воспоминания, изданные потом тиражом в пятьдесят экземпляров. Несколько страниц в них отведено событиям трагической ночи на 11 марта 1801 года…
Здесь, в Михайловском замке, где, чтобы спастись от сырости, клали на подоконник свежеиспеченный хлеб, Николай и его младший брат Михаил играли по утрам на ковре в кабинете отца, а старшие братья…
Впрочем, раскроем лучше сами «Воспоминания о младенческих годах императора Николая Павловича, записанные им собственноручно».
«Однажды вечером был концерт в большой столовой; мы находились у матушки; мой отец уже ушел… потом поднялись к себе и принялись за обычные игры. Михаил (младший сын императора Павла. —Н. К.),которому было тогда три года, играл в углу один, в стороне от нас, англичанки, удивленные тем, что он не принимает участия в наших играх, обратили на это внимание и задали ему вопрос: что он делает? Он, не колеблясь, отвечал: „Я хороню своего отца!“ Как ни малозначуши должны были казаться такие слова в устах ребенка, они тем не менее испугали нянек. Ему, само собою разумеется, запретили эту игру, но он… продолжал ее, заменяя слово „отец“ — Семеновским гренадером. На следующее утро моего отца не стало. То, что я здесь говорю, есть действительный факт.
События этого печального дня сохранились в моей памяти, как смутный сон; я был разбужен и увидел перед собою графиню Ливен.
Когда меня одели, мы заметили в окно, на подъемном мосту перед церковью, караулы, которых не было накануне; тут был весь Семеновский полк в крайне небрежном виде. Никто из нас и не подозревал, что мы лишились отца; нас повели вниз к моей матушке и вскоре оттуда мы отправились с нею, сестрами, Михаилом и графиней Ливен в Зимний дворец…
Матушка моя лежала в глубине комнаты, когда вошел император Александр в сопровождении Константина и князя Николая Ивановича Салтыкова; он бросился перед матушкой на колени; и я до сих пор еще слышу его рыдания. Ему принесли воды, а нас увели. Для нас было счастье опять увидеть наши комнаты и, должен сказать по правде, наших деревянных лошадок, которых мы там позабыли».
Отца убили, когда Николаю Павловичу было четыре с половиной года…
Николаю не исполнилось еще пяти, когда ему подарили уже не деревянную, а настоящую лошадь и он начал ездить верхом.
Когда Николаю исполнилось шесть, появились у него воспитатели-мужчины. Главный надзор за воспитанием великого князя осуществлял начальник Первого кадетского корпуса генерал Дамсдорф.
Его выбрал сам император Павел.
Говорят, что Ламсдорф отказывался, но Павел пресек его возражения.
— Если вы не желаете исполнить моего желания для меня… — сказал он, — то должны это сделать во имя России. Но предупреждаю вас, чтобы вы из моих сыновей не сделали таких повес, каковы, по большей части, немецкие принцы.
Ламсдорф добросовестно исполнил наказ покойного императора.
Он установил для великих князей такой же жесткий, как и в кадетском корпусе, порядок. За нарушение его и Николай, и Михаил наказывались, до ударов шомполом включительно.
Каждый день будущего императора поднимали в семь утра. На ужин полагался кусок хлеба с солью.
В десять вечера, перед сном, Николай должен был заполнить дневной журнал.
Самое удивительное, что вся эта строгость, определенная еще покойным отцом, не вызывала протеста со стороны самого мальчика. Более того, военная строгость проникала и в его детские игры.
Почти настоящей была игра великих князей в часовых.
Часами могли они, играя, неподвижно стоять в карауле.
Однако любимыми игрушками Николая Павловича становятся в это время оловянные солдатики…
Русские мастера к тому времени в совершенстве овладели техникой нюрнбергской школы, и оловянные фигурки пехотинцев высотой 32 мм, конников высотой 44 мм, в точности копирующих и форму, и вооружение русских полков, начали поступать в продажу.
Много было у Николая и фигурок солдат, изготовленных за границей. Интересно, что среди книг его детской библиотеки — а там были сочинения Гомера, Лафонтена, Плутарха, Ломоносова — находим мы и книгу-игрушку «Естественная история с оловянными фигурками». В книге описывались события, а извлекаемые из коробки, приложенной к книге, фигурки помогали ребенку включить исторические персонажи в свои детские игры.
