Игроки Зимы - [25]

— Послушайте! — сказала она. — Я уже прошла сквозь время и могу сделать это снова. Долго вы собираетесь меня преследовать?

— До скончания веков, если понадобится.

— Тогда, конечно, мне лучше показать вам, где найти кость.

— Покажи мне это!

— Она — только одна из трех реликвий, — спокойно сказала она.

— Ну? Я жду!

— Седой, — позвала Оайве. — Обнажи меч!

После минутного молчания Седой вскользь заметил:

— Зачем мне меч, если я нахожусь под защитой моего доброго Повелителя?

— Седой, — приказала она. Дар в ней сейчас был могуществен, как никогда, а голова была ясной и легкой. — Сделай это!

Он положил руку на эфес. С легким скрежетом клинок скользнул из ножен.

— Ведьма, — предупредил Нивус, — подумай о моих Силах и остерегись!

— Нивус, — возразила она. — Я покажу, как вы можете найти кость. Если вы слишком глупы, чтобы понять это, значит, вы также слишком глупы, чтобы принимать всерьез наши глупые угрозы.

Наводящие ужас глаза колдуна, как глаза ящерицы, обратились на клинок Седого. Оайве подошла к Нивусу. «Огонь не обжигает!» Без колебаний она шагнула сквозь пламя, протянула руку и ловким движением сдернула кольцо с пальца волшебника.

— Кольцо, драгоценный камень, кость! — воскликнула Оайве. — Вот это кольцо! Его найдут в Голубой пещере — может быть, завтра, может быть, через год. Металл покроется паутиной и со временем станет зеленоватым. Ваше кольцо останется здесь, потому что вы здесь умрете.

Она указала на черную волчью шкуру на плечах Седого и на глаза из драгоценных камней на голове волка.

— Один из этих самоцветов, не знаю, который, станет второй святыней — драгоценным камнем. Люди Медного века найдут здесь и его. Правда, он потеряет свою белизну, но не утратит своего блеска. Он будет выбит из глазницы в последней схватке, когда Седой убьет вас своим мечом, Нивус.

Оайве снова услышала шипение огня. Пламя колыхалось, пылая вокруг ее ног и ее юбки, но даже не согревало ее.

— Ловкое сплетение лжи, ведьма, — сказал Нивус. — Но ты не испугала меня.

— Я рада, — ответила она. — Мне бы не хотелось пугать. Я просто хочу вашей смерти.

Она в упор взглянула на Седого:

— Вы считаете меня волшебницей. Делайте, что я скажу, а там посмотрим.

Лицо Седого было хмурым и смущенным, но он кивнул. Она чувствовала, что его сердце билось также сильно, как и ее.

— Седой! — приказал Нивус. — Слушайся меня!

Внезапно Оайве положила руки на лоб колдуна и крепко прижала пальцы к его вискам.

— Седой! — крикнула она. — Покончи с этим!

Однако Нивус уже изогнулся и забился как в припадке. Он скорчился, и мир перед ним скорчился тоже. Пещера охнула, с потолка и стен посыпались обломки скал.

Нивус выкрикнул слово, которое изменило образ и форму.

Седой бросился к нему, и тогда Сила слова схватила его. Его швырнуло в сторону и он вскрикнул.

В круге света взметнулся волк, и его тень плясала за ним на стене пещеры. Радужные оболочки глаз стали бледными безжизненными штрихами.

Когда Седой — волк, то он и думает по-волчьи.

Волк крался вокруг огня, вдоль границы света и тьмы, его тень следовала за ним и выдавала то, что он собирался сделать. Он пригнулся. Его кожа скользнула по ребрам, как будто он глубоко затаил дыхание. И вот уже готов к огромному прыжку через пламя, чтобы разорвать ей горло.

Казалось, Оайве задерживает мгновения между пальцами. Она видела, как волк повис в воздухе, бросившись на нее. Она остановила его и так же отчаянно она закляла Нивуса, плоть которого стала подобной замерзшему звуку и все равно что мертвой. Когда — бесконечное время назад — колдун дал на время Седому свою Магию, — Седой превратился в зверя, но поступал, как человек, как мужчина, а не как волк. И на корабле он сказал: «Я назову вам свое имя… Однажды мне может понадобиться, чтобы вы назвали меня этим именем..»

Оайве постаралась внутренне освободиться. Боль была ужасной, как при смерти или при рождении. И тогда Магия наполнила ее до краев. Нивус стал маленьким. У него больше не было Силы. Она могла без труда победить его. Дар, вспыхнув, разгорался в ней.

— Сирдин! — позвала она. — Сирдин, ты — человек! Верь моим словам!

Волк рухнул. Его лапы рассыпали снопы голубых искр. Он прерывисто дышал.

— Сирдин, люди не могут превратиться в настоящих волков!

Волк встряхнулся, напрягся, сделал усилие, чтобы встать на задние лапы. Низкий стон вырвался из его груди.

— Ты — человек, а не зверь, Сирдин!

Сила стала такой огромной, что у Оайве появилось чувство, что она полностью поглощена ею. Нивус бормотал заклинания, но они отскакивали от Силы и гасли.

— Сирдин. Человек! Не волк!

Тут Оайве поняла, что свершила это. Сила струилась из нее, вмещая в себя все.

Нивус бился в ее объятиях и жадно хватал ртом воздух, будто его душили.

Седой поднялся над огнем. Он был человеком! Подняв руку, он прыгнул вперед. Меч сверкнул, как тысячи пойманных звездочек. Когда в тело Нивуса вонзился клинок, Оайве отняла руки.

Оайве закричала и упала навзничь. Неописуемая боль охватила ее бок, начавшись от основания пальцев.

Когда меч убивал Нивуса, он отрубил верхнюю часть ее правого указательного пальца — как она и предвидела! Она снова обрела кость! Позднее люди Медного века найдут ее в пещере вместе с остальными реликвиями. Косточка принадлежала ей, она всегда принадлежала ей!