Игрок - [8]

Гриффин открыл записи в календаре шестинедельной давности. Он пожалел, что не спросил, как долго человек может переживать обиду, прежде чем забыть ее. Год? Полгода? Насколько он обнадежил Автора? Что, если Автор представлял комедию и ему удалось несколько раз рассмешить Гриффина? Или Автор описал сцену, напомнившую Гриффину его детство, и он сказал об этом? В обоих случаях Автор пришел бы домой, позвонил своему агенту и сказал, что встреча прошла великолепно, так как ему удалось рассмешить Гриффина или заставить его плакать. Он мог быть в такой экзальтации, что позвонил агенту из телефона-автомата на стоянке, а потом по дороге домой мог заехать в автосалон, поинтересоваться ценами на кабриолеты. Может быть, он пригласил на ужин друзей, настолько он был уверен в успехе, и простодушно сорил деньгами, как человек, у которого бумажник всегда набит двадцатидолларовыми банкнотами.

Если встреча была в начале недели, Автор мог рассчитывать, что Гриффин перезвонит до выходных, но агент сказал ему, что не стоит ждать звонка раньше чем через неделю, объяснив, что Гриффину нужно время, чтобы найти удобный момент и обсудить все с Левисоном. Когда до Автора начала доходить правда? В понедельник днем? Может быть, он вообще прилип к телефону? Или проверял по нескольку раз записи на автоответчике? Может быть, он докучал звонками агенту или его секретарше, звоня до обеда, а потом сразу после обеда, чтобы узнать, не начал ли Гриффин переговоры по поводу контракта? А потом вечер понедельника, и опять нет звонка. Потом вторник. Новая надежда во вторник. Радость во вторник, уверенность во вторник. Й во вторник Гриффин снова не звонит. А что к концу недели? Агент сказал Автору, что надо признать правду. И Автор после этого набросился на агента? Сказал ли агент Автору, что говорил с Гриффином и что Гриффин завернул проект? Такое могло быть. Агент знал, что не стоит ему звонить. Или он позвонил, но Гриффин не перезвонил ему, и агент понял, что не стоит продолжать, чтобы не быть надоедливым. Сколько времени прошло, прежде чем у Автора появилось желание убить?

Гриффину стало страшно. Это не выдумка. Это не шутка. Он верил Автору. Он верил, что Автор хочет его убить. Все логично.

Зазвонил телефон. Джан сказала: «Витковер». Продюсер. Гриффин взял трубку и тотчас Витковер начал на него орать по поводу студийных комиссионных за прокат картины, снятой три года назад за границей.

– Это не моя картина, – сказал Гриффин. – Кто ее курировал?

– Сьюзен Альпер, и теперь она работает на «МГМ», Гриффин.

– Я не отвечаю за прокат. С какой стати ты звонишь мне?

– Я считал тебя своим другом.

– Тогда почему ты на меня кричишь?

– У меня такая привычка.

– Есть еще какая-то причина. Ты что-то от меня скрываешь, я это чувствую по твоему голосу.

– Ну, хорошо. Потому что ты – чертов начальник, Гриффин, функционер, а не киношник, не творческий человек. Я снял пять фильмов. Тебе приходилось читать в газете статью, находить ее автора, работать вместе над сценарием? Приходилось делать все с самого начала? Проводить сценарий через студию, находить режиссера, потом исполнителя главной роли, потом съемки, потом монтаж, потом ехать на предварительный просмотр в чертов Денвер в Колорадо и смотреть свой фильм, со своим именем, на большом экране? Приходилось, засранец? Натыкаешься в газете на заметку в три строчки, а два года спустя зарабатываешь три миллиона чистыми. От заметки в три строчки до кабельного телевидения и кассет. У тебя было такое? Покупать, Гриффин, легко. Ты попробуй выйти и что-нибудь продать.

– У меня идет совещание. Зачем ты все это мне говоришь?

– Потому что я богат и мне плевать. Потому что ты сказал, что тебе нравится «Сплетня», но не стал за нее бороться, а теперь сценарий в переработке. И, кстати, я пристроил его Сьюзен Альпер. Да пошел ты!.. Вот так. Тебе конец, Гриффин.

Какое-то время Гриффин продолжал держать трубку у уха, без всякой на то причины, потому что на другом конце линии были гудки.

Ему был необходим список всех, с кем он встречался в этом году, и их номера телефонов. Все это было в столе у Джан; она записывала номера телефонов в календарь на случай, если потребуется отменить встречу. Он мог бы попросить у нее календарь, но не мог придумать предлога. Календарь за этот год лежал у нее на столе. Прошлогодний был, наверное, в шкафу. Он мог бы отослать ее, но если бы он попросил ее принести сценарий из архива на другом этаже, кто-нибудь мог бы войти и увидеть, как он роется в бумагах. Придется ждать до вечера. Он часто задерживался на работе до восьми или девяти. Тогда можно будет поискать календари.

Его собственный календарь напомнил, что он ужинает с Бонни Шероу. Он листал страницы календаря; ее имя появлялось как минимум раз в неделю. Она была вице-президентом студии «Парамаунт» по производству. Гриффин возил ее в Мексику, в Кабо-Сан-Лукас, на три дня вскоре после знакомства, и они даже думали съехаться. Когда они все-таки решили не делать этого, испугавшись неудобств, Гриффину даже показалось, что они влюблены друг в друга. Но было уже поздно. Какое-то время он думал, что у нее появилось новое увлечение или что-то вроде, но если что-то и было, то уже кончилось. Ему так казалось. Она об этом ничего не говорила. У него было ощущение, что она встречалась с женатым человеком, которого знала по работе.