Играть в кавер. Антология моего рока - [6]
Воображение поражал красно-синий багряный закат, размазанными гигантскими кляксами облаков. Высоко в небе, улетающие, намалеванные фантазией, птицы, затевали таинственный пророчащий прощальный маневр, зигзагообразный символ. Недалеко в поле, усталые труженики, каким-то образом, странно гармонируя с небесными пилигримами, начинали хореографическую колыбель. Из окна, раскрытого над сидящими собеседниками, доносились звуки тарана граненой тары, гула голосов ужинающих добытчиков денег, вперемешку с голосом телевизионного вещателя.
– События августа девяносто первого года станут одними из переломных событий, которые дадут толчок переменам и беспорядку.
– Что же будет дальше?
Слуга задумавшись, то ли вслух, то ли про себя, все же заботился извечным, почти риторическим вопросом. Ни знания, ни умения, ни даже воображение, не лишало его радости мысли. Ни качество, ни количество, ни структура, ни даже скорость размышлений не отдаляет нас от древних, средневековых, современных и будущих искателей.
Лишь молчаливое созерцание Старца, хранит извечную успокаивающую стабильность.
Смотри, как Август падает с яблонь,
Это жатва, это Сентябрь.
Омытый дождем берег птицами отпет.
Из вереницы траурных дат этот день,
Только этот день,
Плачет…
Смотри, как ветры собирают в стаи
Самых усталых,
Как поднимают
И кружат над Распятием листья,
Смотри, как лес полыхает
И медленно гаснет.
Это Сентябрь… [8]
Фантазии Слуги, наполнились ретушированными пейзажами, почти осеней природы, вперемешку с панорамами церковных куполов, заводскими производственными мотивами родного города. В воображении, старик постепенно становился эдаким высоким, сильным, горбатым медитирующим Лешим, в холщовом одеянии балахоне, расправившим руки, подняв кверху ладони, мощно вдыхая ветреный воздух, медленно кружась, созерцая, сливаясь с Матерью Природой. Пешие труженики, красивым ритуалом, извечно подыгрывали, демоническому действу.
Осеннее солнце – гибель-сюрреалист,
Осеннее солнце – жатва,
Осеннее солнце листьями падает вниз.
Весна будет когда-нибудь завтра. [8]
– Я немного повидал в своей жизни. Мой Рок для меня приготовил…, и войну…, и голод…, и обман. Я и буянил…, и трусил… – послышалось Слуге.
Старик замер, не отрывая взгляда от линии горизонта, даже не шелохнувшись.
Смотри, как кровью дурманит болота
Кикимора-клюква,
Как ведьмы-вороны,
Тревожат день вознесенья,
Смотри, как в саван -
Туман наряжает озера,
Как стелет звезды по самой воде
Поднебесье. [8]
– Но я никогда не видел море… – опять услышал молодой собеседник.
Он получил ответ на свой вопрос. Он пошел собирать вещи.
***
Со всеми попрощавшись, Слуга приблизился к Мудрецу, по-прежнему сидящему под окном, выгреб из карманов заработанные в колхозе деньги, почти все сложил недоумевающему Старцу в руки.
– Отец, ничего не говори, съезди к детям. – Истец сжал полные денег ладони старика, улыбаясь, отступил и ушел.
С сумкой за спиной, пошел по грунтовой дороге, через пустые поля…, сквозь полные высокие поля…, мимо светящихся уборочных машин…, сквозь странную текущую “диракову” мглу.
Осеннее солнце уже зашло. Бисер приобрел темный цвет.
Смотри, как ветви и тени деревьев
Ложатся на травы,
Как кружит души над куполами
Звон Благовеста,
Как поминают вином и хлебом,
Как провожают лето.
Осеннее солнце – гибель-сюрреалист,
Осеннее солнце – жатва,
Осеннее солнце листьями падает вниз.
Весна будет когда-нибудь завтра. [8]
Вернувшись домой, включив свет в полупустой серой комнате, Старик медленно положил деньги на стол, достал из облезлого серванта пожелтевшую фотокарточку. На небольшом выгоревшем фото, была изображена компания смеющихся потомков, настоящих и будущих мастеров и магистров литературы и музыки.
– Щедрости я тоже видел не много.
***
Поздно ночью, Слуга остановился, возле небольшой, одинокой железнодорожной станции. У потесанной, замазанной приемной стойки пункта связи заказал междугородний телефонный разговор с семьей.
– Иосиф! Мама разговаривала с братом…, да, тот самый, с которым ты когда-то дрался. В Феодосии ждут тебя, устроят работать сторожем в какую-то гостиницу, отель… – Отец Слуги громко, немного смущенно, но, тем не менее, обрадовавшись, кричал в трубку.
Связь прервалась.
Слуга остался доволен короткой беседой. Не от того, что его ждет непредсказуемая поездка, к Черному морю. А, от вновь полученного им, осознания ожидаемых новых будущих ценностей, искренней поддержкой близкими ему людьми, при любых обстоятельствах.
Ты вновь с нами мальчик в теннисных туфлях,
И гитара твоя всегда под рукой.
И мы будем петь твои блюзы и баллады,
Их лирика манит нас за тобой. [5]
– Значит Богом данная.
***
– Θεοδοσία… [9]
Ева задумчиво сложила, только что купленный железнодорожный билет в свою маленькую сумку, отходя от кассы крупного центрального вокзала.
– Домой…
Курс лечения закончился. Она тоже стремилась быстрее уехать, в маленький родной приморский город.
***
В электрическом поезде, одиноко расположившись, в полупустом вагоне, Слуга задумчиво рассматривал окно, забрызганное хаотичными направленными подтеками грязи и каплями дождя.
Полупустой вагон метро,
Длинный тоннель,
Меня везет ночной экспресс