Она встретила его приветливой улыбкой.
— Доброе утро, мистер Лоусон. Я обожаю сады. Покопаться в цветочных грядках — это единственное удовольствие, которое остается у такой одинокой и бесполезной старухи, как я, не правда ли? А вы любите парки? Едва ли вы об этом задумывались: ваша голова заполнена более важными делами, у вас ответственность перед мистером Серроколдом. И так много настоящей важной работы! Это, должно быть, очень интересно?
Он охотно подхватил ее тон и отозвался с воодушевлением.
— О да, да!.. Разумеется, бесконечно интересно!
— Вы, вероятно, во многом помогаете мистеру Серроколду и весьма ему полезны?
Лицо молодого человека омрачилось.
— Право, не знаю. У меня нет никакой возможности оценить это.
Наблюдая за ним, мисс Марпл продолжала размышлять. Перед ней было худосочное, вызывающее жалость существо в потрепанном спортивном пиджаке. Один из тех людей, которых едва замечают при встрече и тут же забывают.
Мисс Марпл присела на ближайшую скамейку, нахмуренный Эдгар остался на ногах возле нее.
— Я уверена, что мистер Серроколд относится к вам с доверием, раз дает поручения, — доброжелательно сказала мисс Марпл. — Иначе зачем было приглашать вас в дом?
— Не знаю, — повторил Эдгар. — Говоря откровенно, я почти ничего не знаю. — Еще сильнее наморщив лоб, он присел рядом с нею и вперил глаза в пространство. — У меня чертовски затруднительное положение.
— Подумать только!
Эдгар все так же смотрел с отсутствующим выражением перед собою.
— Все, о чем я вам скажу, строго между нами? — неожиданно спросил он.
— Безусловно, безусловно.
— Если бы я захотел воспользоваться своими правами…
— Что тогда?
— В конце концов, я готов сказать… Ведь это не пойдет дальше?
— Ни в коем случае.
Она отметила, что Эдгар начал говорить, даже не дождавшись ответа.
— Мой отец… Мой настоящий отец — очень известный человек.
Теперь мисс Марпл не нужно было уже его подбадривать. Достаточно было лишь слушать.
— Один мистер Серроколд знает об этом. Понимаете, для моего отца было бы неприятно, если бы вокруг этой истории поднялся шум.
Он обернулся к ней и добавил печально-торжественным тоном:
— Дело в том, что я сын… Уинстона Черчилля.
— Ах! Понимаю! — только и нашла что сказать мисс Марпл.
Эдгар продолжал, а ей все больше чудилось, что перед нею разыгрывается какая-то комедия.
— У него были важные причины не признавать меня открыто. Моя мать не была тогда свободна, ее муж содержался в лечебнице для душевнобольных. О разводе и новом замужестве не могло быть и речи… Я не вправе их осуждать. Мой отец делал все, что мог, разумеется, втайне. Отсюда и все мои трудности. У него есть враги, они и меня готовы преследовать. Им удалось нас разлучить. Но за мною постоянная слежка. Где бы я ни появился, шпионы тут как тут. Даже и здесь я не в безопасности. Они делают все, чтобы унизить меня в глазах других. Мистер Серроколд уверяет, что это всего лишь больное воображение. Но он просто не знает… Если только… Иногда мне кажется…
Он умолк и поднялся со скамьи.
— Вы, конечно, понимаете, что это между нами? Но если вы заметите, что кто-то, может быть, наблюдает за мною, вы поставите меня в известность?
И он ушел… Прямой, трагичный, жалкий. Озабоченная мисс Марпл проводила его взглядом. От размышлений ее отвлек чей-то голос рядом с нею:
— Тронутый! Право слово, тронутый!
Засунув руки в глубокие карманы, насупленный Уолтер Хадд также смотрел вслед уходящему.
— Хорошенькая у нас тут лавочка! Все подряд с приветом.
Мисс Марпл промолчала. Уолтер продолжал:
— Этот тип, Эдгар… Какое вы о нем составили впечатление? Он плетет, что его отец — лорд Монтгомери. Мне это кажется полной чепухой! Монти… Судя по тому, что я о нем знаю, это просто невероятно.
— Пожалуй, — согласилась мисс Марпл. — Едва ли…
— А Джине он рассказывал уже совсем другую историю. Будто бы он законный наследник русского престола. Сын какого-то там великого князя. Скорее всего, этот тип не знает вовсе, кто его отец!
— Похоже на то. Отсюда, наверное, вся его беда, — просто объяснила мисс Марпл.
Уолтер плюхнулся на скамью рядом с нею и повторил свою основную мысль:
— Они здесь все без царя в голове.
— Вам неприятно жить в Стоунгейтсе?
Он небрежно пожал плечами.
— Мне? Я молод, полон сил, хочу работать. У меня есть небольшие деньги, у Джины тоже, насколько я знаю. Мы собирались купить бензоколонку в Штатах. Джина уже согласилась. Мы жили как пара счастливых голубков. Но Джине захотелось съездить в Англию, повидаться с бабушкой. Это ведь так естественно. Мне тоже было интересно побывать в Англии, я так много о ней слышал. И вот мы приехали, совсем ненадолго. По крайней мере, я так думал. А обернулось по-другому. Мы оказались пленниками в этом дурацком доме! «Почему бы вам здесь не остаться? Почему вы не хотите поселиться тут навсегда?» — вот что нам талдычат целыми днями. Мне обещают интересную работу, какую я только захочу. Ничего себе работа! Она мне не по вкусу. Мне вовсе не нравится разносить конфетки здешним шалопаям, которые не кто иные, как гангстеры. Играть с ними в детские игры? Не вижу смысла. У меня ощущение, что я завяз в этом доме, как в липкой паутине… А Джина… Не понимаю, что с ней происходит. Она уже не та Джина, на которой я женился в Америке. Да ей нельзя просто слова сказать теперь, черт побери!
