Игра в жмурики - [10]

Аркадий. Ну хуй его знает. Ну ты мне скажи, что тебе ответить - я то тебе и отвечу.

Феликс. Да солдат КГБ все сам должен уметь соображать и делать. И в картишки ладно шпилиться, и людей казнить, и баб трахать, и мужиков, и цианистый калий на грудь принять, и водочку. Кстати, это ты весьма презентабельно сотворять умеешь. И изначально, именно благодаря этому твоему циркачеству, у наших людей и возникла мысль о твоей вербовке.

Аркадий. Ну так.

Феликс. Ну так тебе было приятно, когда ты убивал этого жиденка?

Аркадий. Ну по дружбе скажи, сука, что тебе надо ответить?! За суку извиняюсь.

Феликс. Ну ни хуя ты не врубаешься, Аркашка. Бьюсь я с тобой, бьюсь дружеских отношений в нашей гебешной конторе отродясь не существовало. Это ж ведь азбука, хохля.

Аркадий. Короче так, товарищ капитан, если я вам спонадобился, берите, на хуй, на должность. Если не подхожу, разойдемся красиво, как в море корабли. Я, блядь, и в народном хозяйстве себе что надо, то и добуду.

Феликс. Ну ты-то добудешь воровской-то своей способностью истребительской - я в этом не сомневаюсь. Допустим. Хорошо. Но вот ты теперь знаешь, что убил человека по нашему заданию. А кто лишнее про нас знает, на того иногда приходится звать гебешного любера, и, как сам понимаешь, по камнестическому убеждению он тебя (дует) сдует очень профессионально. Ты понимаешь, что с тобой вдруг сможет сполучиться, Аркашка? Вот это я тебе сказал искренне и по дружбе.

Аркадий. Я, значит, теперь на мушке. Так, что ли? Феликс. Да кто его знает - не я все решаю. Аркадий. Ну ты меня сведи с теми, кто все решает. Да я сам вон в приемную КГБ пойду и попрошусь к твоему главному.

Феликс. Это будет твоей самой грубой ошибкой, хохляндия. Ну пойдешь ты, дура, туда, ну расскажешь, что убил рыжего еврейчика. А я скажу, что не я писал тебе ксиву. Я работаю индивидуально, чрезвычайно секретно. Мне приказано сгруппировать группу - я ее и группирую, исходя из своего понимания сверхзадачи. Ты врубаешься хоть немножко?

Аркадий. Множкодаже врубаюсь. А приятно было, когда убивал! Ха.

Феликс. Ха. Ну тогда мне важно знать абсолютно точно: а) ты с удовольствием убивал этого еврейчика из-за того, что за его голову получил лавы; б) ты забздел афганского любера; или с) ты забыл про копейки, про любера и получал приятственность только от того, что просто ласкательно вспарывал этому рыжанькому жиденочку глотку. Искренне отвечай, хохля. - только искренность тебя спасти может.

Аркадий. Ну вообще-то я бздел любера и о копейках думал, но, но когда я ласкательно вспарывал этой рыжей, конопатой, плюгавой, жидовской морде глотку, я про все забыл. Цээ!!! Мама! Про все забыл. Это хорошо или плохо?!

Феликс. Ты получал кайф, когда убивал?! Искренне, Аркаша!!!

Аркадий. Ну просто горний, приятственный кайф получал, когда убивал!!! Это хорошо или плохо?! (Плачет.)

Феликс. Да это несказанно хорошо, Аркашка. И слезинки твои безгрешные, детские слезинки - удивительно чуда. Цель коммудизма: а) испытывать простодушное желание убить ближнего; б) когда убиваешь - испытывать приятственнейший восторг, кайф; с) подмыться очистительными, раскаятельными слезинками; а опосля д) это четко и ясно постичь цель и смысл судьбы своей камнестической.

Аркадий. Работать в КГБ лучше - е).

Феликс. Туда подмечаешь, - туда, Аркашка, - е). Ебать тебя не кому.

Аркадий. Но так вить можно и всех срезать. Я неправильно понимаю - прости.

Феликс. Прощаю. Ну можно и всех - что такого. Нацию надо от дерьма прочистить. Вон как волки - они только больных и хилых в стадах парнокопытных срезают. Здоровые и сильные парнокопытные остаются.

Аркадий. Ну такая петрушка мне нравится.

Феликс. Оздоровляющая петрушка.

Аркадий. Ну надо чтобы члены КГБ остались, а всех остальных носастых кучеряшек можно и в печурку - в золу на удобрения. Главное, чтоб не всех, конечно, петрушек перемясорубить - чтоб пушечное мяско парнокопытное осталось. А то же тогда американцы, суки, на нашу съедобную территорию без нейтронных бомб перескочат - на нашей территории США станет. А я понимаю, что главная цель КГБ - это против того, чтобы на нашу ниву США перескочило, в натуре.

Феликс. Самое главное, Аркашка, чтобы самому в петрушки не угодить. В натуре. За нас держись - поможем туда.

Аркадий. Спасибо. Знаешь, Эдмундович, я себя сейчас так приятственно чуйствую. Раньше меня все что-то угнетало, а сейчас просто просветление жутко туда. Укокал просто петрушку семитскую.

Феликс. Камнизм благочаруюший в душе, слушай.

Аркадий. Да, смертельнейший камнизм, а? Чуйствительно, душевно ты выражаешься, Эдмундович.

Феликс. Камнизм - наука, на хер. Супротив науки не попрешь.

Аркадий. Раньше я ни хуя науку не уважал. Теперь, блядь, преклоняюсь покорительно.

Феликс. Науку уважать, Аркашка, надо. Особенно в нашей научной стране. Когда каждый неуч ученый наученно аксимирует, что его в любой момент, в любой неизвестной свободной точке неизвестно за что могут наученно сцапать за жопу, посадить в тюрьму, где блатари еще своим научным трудом судить будут, в сраку обгуливить по-научному. Оденут вот колготки капроновые, поставят петушком-козленочком у стеночки и весь-то барак кобелиный сперму венерическую, спидовую в твое очко и заскладирует, да промеж зубов до желудочка, до печеночки. Попинают потом ножками, на табуреточку побросают, да и удавят шнурочком для завершения сладострастносадистического акта научного. И ты уже никогда не сможешь отомстить никому и поэтому ты наученно мстишь заранее. Я вот: всю свою пожитуху живу и не понимаю, почему это меня до сих пор не упрятали в каталажку, не одели капроновых колготок, в жопу хором Пятницкого не обгуляли, шнурочком не удавили. Да или просто - не сочли за петрушку евреечную перепродажную, да и по горлу бритвочкой в подъезде по теореме Пифа-Пафа не приголубили.