Игра в жмурики - [4]

– Завтра пойдем покупать тебе подарки, и, надеюсь, ты изменишь свое мнение о неприличии богатства, – сказал он.

Глава 2

Я проснулась от тишины и, открыв глаза, долго не могла понять, где нахожусь, – меня окружала полнейшая темнота. Пошарив рукой около изголовья, я обнаружила какую-то кнопку и нажала ее. С легким шорохом распахнулись жалюзи, и серый свет проник в комнату. Будильник на прикроватной тумбочке показывал ровно восемь. Восемь чего? Утра или вечера?

Прежде чем встать с кровати, я осмотрела комнату. Большая, метров тридцать, не меньше, она была до отказа забита мебелью. У одной стены располагались два шкафа для одежды, письменный стол, полки с книгами. Вторая была занята камином и картинами. Полка над камином ломилась от безделушек – керамические свинки и мышки, фарфоровые собачки и куколки. Чтобы вытереть с них пыль, понадобится целый день, не меньше. Два больших окна с бархатными розовыми шторами делали спальню похожей на домик Барби. А кровать, кровать, на которой я лежала, представляла собой настоящее произведение искусства.

– Стиль вампир, – говаривал мой второй муж, глядя на этакую красоту.

Резные ножки, ангелочки у изголовья, узор из виноградных листьев по бокам, Розовое постельное белье и штук десять подушек и подушечек с кружевами. Интересно, кто живет в этой комнате? И вообще странно, в просторном доме, наверное, апартаментов двадцать, а меня селят в чью-то спальню.

Я подошла к окну: всё-таки было восемь вечера – за окном смеркалось. Значит, сразу по приезде я шлепнулась на это ложе куртизанки и заснула мертвым сном. Впрочем, кровать мне не очень понравилась: матрас был слишком мягким, а одеяло слишком теплым. И еще страшно хотелось есть. Последний раз нас кормили в самолете. Я поискала нашу дорожную сумку, где лежал мой запасной свитер: тот, в котором я приехала, был безнадежно измят. Если не найдется сумка, то как попросить утюг? Кажется, в таких домах зовут горничную. Нажимают на кнопку, и она появляется перед вами…

Панель с кнопками обнаружилась у изголовья кровати. Нажала одну – заработал кондиционер, нажала другую – зажегся ночник, третья оживила шкаф. Его дверцы медленно разошлись, и я остолбенела. Шкаф был набит вещами, о которых бедная преподавательница могла только мечтать. Костюмы всех цветов, разнообразнейшие юбки, блузки, пар сорок туфель, роскошное, совсем новое белье. Добили меня нераспечатанные пачки колготок, стопкой лежащие на одной из полок.

Я от души позавидовала таинственной обладательнице этой роскоши. Утром она просыпается и, не вставая с кровати, открывает шкаф, выбирая, что надеть. Потом зовет горничную… О, черт, как же позвать эту горничную!

Натянув на себя мятые свитер и джинсы, я вышла из комнаты. Передо мной лежал длинный коридор, в конце которого виднелась лестница.

Я двинулась вдаль. Вдруг одна из дверей с треском распахнулась, и из нее выскочила девочка, буквально вбитая в очень тесные и короткие розовые джинсы. “С этакой толстой попкой не носят узкие штаны”, – невольно подумала я. Девочка развернулась и издала вопль:

– Мамочка проснулась!

Это была абсолютно счастливая Маша. Новости выливались из нее рекой. Они обедали, потом Жан повез Машу в магазины.

– Он купил мне все, что я хотела, – задыхалась Маруся. – Абсолютно все! Гляди!

Она толкнула дверь и буквально втащила меня в комнату.

Посреди фиолетового ковра возвышался трехэтажный дом для Барби. Вожделенный дом, покупка которого в Москве подорвала бы наш семейный бюджет на полгода. Вокруг были разбросаны пакеты с одеждой.

– Да, – промычала я, – надо бы все это убрать в шкаф, а джинсы тебе эти, наверное, жмут.

– Жмут! – радостно подтвердила Маня. – Но здесь сейчас так носят – коротко и тесно. А вот гляди, это платье для вечера.

Ив мгновение ока она стянула с себя брюки, футболку и облачилась в голубое платье, обильно украшенное блестками и бантами.

– Ну, как тебе? – подпрыгивала она от полноты чувств.

– Великолепно, ты неотразима, но давай уберем все это в шкаф.

– А Жан сказал, что это наряд начинающей путаны, – обиженно протянула Маша. – А убирать не надо, надо позвать Софи, она все уложит.

– А как позвать Софи? – поинтересовалась я.

– Да очень просто, – сказала Маша.

Она дернула за шнурок около двери.

– Сейчас прибежит.

Не прошло и пяти минут, как в дверь постучали.

– Входи! – крикнула девочка. На пороге возникла женщина лет сорока с суровым выражением лица.

– Софи, – приказала Мащка, – это все надо убрать в шкафы!

Я сжалась от ужаса: сейчас эта мегера объяснит нам, кто здесь хозяин. Но лицо Софи расплылось в сладкой улыбке.

– Сладенькая ты моя, – закудахтала она радостно, – ты доверяешь мне разложить все твои новые вещи? Ах ты, ягодка, белочка сладенькая! Иди, иди покушай вкусненько. Иди, моя радость, а я все уберу, кроватку тебе разложу, пижамку погрею…

– Ну пошли скорей, – запрыгала Машка, – видишь, там вкусный ужин!

Захлопывая дверь, я увидела, как Софи аккуратно раскладывает белье.

По бесконечному коридору мы дошли до лестницы и спустились на первый этаж. По дороге я чуть не сломала шею, пытаясь рассмотреть картины, обильно развешанные по стенам. Репродукции импрессионистов были просто великолепны, а вот абстрактные композиции на первом этаже понравились мне куда меньше. Двери в столовую были раскрыты, и, когда я вошла в зал, мне на минуту показалось, что я нахожусь на съемках фильма, сцена: “Ужин в семье аристократа”. Яркие лампы, сверкающая посуда, голые плечи женщин и черные костюмы мужчин, беззвучно двигающиеся слуги… Я в моем мятом свитере и грязных джинсах была тут как нельзя к месту.