Игра в прятки - [25]

Зарема не дала ему произнести ни единого слова и выпалила скороговоркой всё, что хотела сказать:

— Миша, можно мне к тебе? Я боюсь оставаться одна. Всё время одна и ты скоро уедешь, я боюсь. Боюсь потерять ещё и тебя. Пусти меня к себе. Неужели я так плоха, что ты не обращаешь на меня внимания, — говоря все эти слова, она подошла к топчану, взяла из его рук книгу и убрала на стол…..

…А когда утром чуть забрезжил рассвет, Зарема опомнилась. Нельзя было показывать на людях, что они уже близки. В кишлаке это осудят и могут забить её камнями. Она отстранилась от Михаила и встала с постели, уже не скрывая своей наготы. Миха откровенно любовался её точёными формами. Зарема посмотрела на него, улыбнулась и сказала:

— Какой бесстыдник, нельзя таким взглядом глядеть на незамужних женщин — это «харам».

— Это я-то бесстыдник? — наигранно возмутился Кудря, — а разве не «харам» для незамужней женщины приходить к неженатому мужчине?

Хихикнув, Зарема сказала:

— Отвернись, — и стала одевать на себя широкую и длинную ночную рубаху, а сверху накрылась «каишем».

И пока ещё не до конца рассвело, убежала на свою половину дома. А Миха, остался лежать, мечтая о том, как они теперь вдвоём будут проводить последующие ночи. Спасть совершенно не хотелось, хотя они всю ночь не сомкнули глаз, но и вставать Михе было в облом, настроение было лирическим и хотелось поваляться в постели. Его ничего неделанье быстро прекратила Зарема, позвав его к завтраку.

Миха встал с неохотой, потянулся и, одевшись, пошёл умываться во двор, где был прикреплён старый, ещё советский, рукомойник с пипкой — затычкой в донышке. Освежившись холодной водой, он окончательно привёл себя в порядок, полностью оделся и пожаловал на достархан. Зарема подала чай и жареные в масле пышки, приготовленные с горным пчелиным мёдом.

Миха от всей души наслаждался едой и любовался Заремой. Поедая сию вскуснятину, он пару раз перекинулся с ней взглядом и ему было приятно, что она отвечает взаимностью. Вот в таком состоянии, задумчиво улыбчивом, его и застали пришедшие Шакур и Назир. Миха пригласил их к столу, а Зарема убежала подать чай и нажарить ещё пышек.

— Ассалом, парни, располагайтесь, попьём чаю и подождём остальных, — и как радушный хозяин Михаил широким жестом пригласил друзей к трапезе. Они ответили на приветствие и расположились на помосте. Сразу же перед ними возникли пиалы и новый свежезаваренный чай. Зарема была внимательна и незаметна, а ещё через пару минут у них стояло огромное блюдо с горячими пышками, политыми мёдом.

— У вас всё готово? — спросил Кудря.

— Да, — ответил Шакур, — ещё с вечера всё сделали, осмотрели машины, пополнили боезапас и заправили.

— Отлично. Примерно через час выезжаем, соберёмся здесь и в дорогу. А сейчас давайте есть. Не знаю, когда ещё так вкусно позавтракаем.

И друзья накинулись на еду. Трапезу они почти закончили, когда во двор заехал «Лендкрузер» с Батуром и Абдулом на борту. Те, ловко выпрыгнув из машины, хлопнули дверьми. Поприветствовав компанию, они сразу направились к достархану и Батур, пребывая в прекрасном настроении, проговорил:

— В этом доме напоят чаем заблудших путников или нам дальше ехать?

Миха в душе улыбнулся, «видно не у него одного была интересная ночь, хотя …. они все не женаты и секс был у них навряд ли».

— Батур, в чём причина твоей радости? — решил спросить Кудря.

— Радость моя в том, что семья Малики согласилась на нашу женитьбу и калым запросила не высокий. А её отец похвалил меня, сказав, что из меня вышел хороший воин. Так что, наверное, в апреле будет свадьба. Я вас всех приглашаю, как почётных гостей.

Парни оживились, поздравляя Батура и искренне за него радуясь, только Миха слегка погрустнел.

Ему было неудобно отказать афганцу, но погулять на их свадьбе они с Волком и Родным навряд ли смогут.

— А ты, я гляжу, не рад моему счастью? — обратился Батур к Михе.

— Что ты, ещё как рад за тебя, но совсем не радуюсь тому, что возможно не смогу погулять на твоей свадьбе. Как только откроются перевалы, нам надо будет уехать. Ты уж извини, Батур, но наш дом там, в России и вы все знаете, что мы не сможем здесь остаться.

— Это ещё почему, вам что здесь, плохо? Оставайтесь, мы вам поможем дома поставить, жён найдём. Живите, что вам мешает?

— Там наши семьи, там наши дома, — ответил Михаил, — нам здесь не место.

— А если я уговорю Волка, ты останешься?

— Нет, Батур, я всё равно уеду, но скорей всего, на свадьбу задержусь.

— Вот и хорошо, тогда я уговорю Волка остаться, хотя бы до свадьбы.

— Если уговоришь, тогда погуляем, а теперь к делу, — и Миха приняв серьёзное лицо, начал инструктаж.

— Батур и Абдул — слаженный экипаж, вы так и поедите на «Тойоте», остаётесь в охранении безоружного пикапа, который поведёт Назир. Я и Шакур — головной дозор. Батур, оставишь нам свой «печенег». Связь у всех есть? Ага, вижу, у всех. В общем, связь постоянно на приёме. Малейшая несуразность — сразу доклад. Оружие держите наготове, один человек постоянно за пулемётом. Выдвигаемся, — он глянул на часы, время было без двадцати восемь, — через двадцать минут. Есть время установить «печенег» на турель пикапа. Интервал между головной машиной и основной колонной — пятьсот метров. Всё ясно? Тогда — к делу.