Игра в людей - [22]

Гош сжал губы, смотрит куда-то в потолок. Щеки красные, из глаз текут слезы. Даже сквозь его рубашку видно, что сердце работает с утроенной силой.

Я сказал:

— Козочка это не так плохо. Есть целые народы, регулярно пользующиеся ими, а за римской армией следовали табуны домашних животных для половых нужд армии.

— Что ты несешь! — Обозлилась на меня Лена.

— О, у тебя проснулся материнский инстинкт. Прижми Гоша к своей груди. А то он вот-вот заплачет.

Гош остановил взрыв Лены жестом. Он сказал с отрешенным взглядом:

— Лена, он прав. Я давно мог завести дома овцу. Но проблема в другом. Я хочу женщину, хочу уметь наслаждаться ей и дарить наслаждение, без этого моя жизнь ничего не стоит. Впрочем, мы можем прямо сейчас отрезать мне член и не париться с идиотом, который на это не способен.

Лена посмотрела на мена особым уничтожающим взглядом.

— Стоп, стоп. Ты прав, членовредительство это уже не смешно. — Я оттолкнулся ладонями от ручек кресла, встал, взял Гоша за плечи. Слезы льются из немигающих глаз, руки дрожат. Я усадил его свое место. Из-за монитора достал остывший чай, приказал выпить. Гош пил резкими дрожащими глотками, морщась — до того чай был сладок. Я не стал распространяться на тему полезности глюкозы при стрессе, молча проследил, чтобы он допил до конца.

Я сел на край кровати напротив Гоша. Он теперь в моей власти, но по тому, как он безразлично отставил кружку и вперился глазами в пространство мимо меня, я понял, что ситуация критическая. Он раскрылся не оттого, что доверяет мне, а подому что на него надавили, раскололи. Даже Лена притихла, старается быть незаметной.

Неожиданно Гош ожил.

— Спасибо. — Сказал он Лене. — Что выслушала меня.

Лена сидит задумчивая. Ресницы распахнуты веером, глаза глубокие и странные. Она сказала:

— Гош, ты молодец. Я бы так не смогла рассказать о себе. Ты молодец. — Потом она обратилась ко мне. — Проводишь?

— Да. — Сказал я. — Гош, посиди тут.

Мы с Леной вышли в прихожую.

— Нельзя так. — Тут же накинулась она. Мне показалось, что она сейчас вцепится мне в горло когтями, а зубами вгрызется в печень. — Ты что делаешь? Он теперь до конца жизни будет вспоминать меня, как не знаю кого!

— Почему ты хочешь всегда остаться чистенькой и правильной? Впрочем, делай как хочешь, только пойми: я не такой.

Лена презрительно оглядела меня. Прощальный поцелуй в щеку был похож на укус змеи. Закрыв за ней дверь на замок, я вернулся к Гошу. Странное дело, но Гош перестал покашливать. Теперь он монотонно бьет пальцем по столу. Ткни его сейчас, упадет и помрет.

— Мы преодолели первую ступень успеха. — Мой бодрый голос заставил его вздрогнуть. — Мы знаем, где ты сейчас находишься. А теперь обозначим, куда ты должен прийти. Один из трех великих компонентов — Сила!

Вопреки расхожему мнению, сильными не становятся, сильными рождаются. Слабый мужчина не может стать сильным. Его судьба — погибнуть, чтобы на его месте родился сильный.

Полчаса назад ты мне доказал, что ты сильный. Ты признался в своих слабостях женщине! Вначале я думал дать тебе мысленное задание, чтобы ты представил девушку и признался в слабостях ей, но ты выдержал большее.

Я взял его за плечо. Внезапно я поверил, что может получиться, я смогу выиграть пари.

Гош включил предусмотрительно выключенный мобильник. Тихий стон слетел с его губ. Он показал мне дисплей.

— Девять пропущенных звонков от мамы. Когда приду, будет разговор. Что мне с ней делать?

— Потом мы с твоей мамой разберемся. На сегодня занятие окончено. Хотя постой. Чтобы ты просто так не шлялся, а тренировался постоянно, я дам тебе в пользование Теорию Вызова.

Я взял у него сотовый, достал свой. На своем телефоне я набрал его номер, подождал, пока дойдет сигнал. Телефон Гоша завибрировал, экран и клавиатура вспыхнули. Держа телефон на ладони, я развернул его дисплеем к Гошу и спросил:

— Что поступает тебе на телефон?

— Вызов.

— Красивая женщина это всегда вызов. Не пропускай входящие.

Глава 7

Я встал, приглашая Гоша на выход. Наедине со мной он не сутулился и вел себя вполне уверенно, видимо, бедственное его положение касалось только женщин. Я пожал ему на прощание руку и отправил вниз. Провожая стихающие внизу шаги, я закрыл дверь и тут же, в коридоре, разделся до трусов. Одежду на вешалку, тело в душ. Холодные струи душа бьют нещадно, колко, но внутри горит пламя. Я готов был кричать от радости, я чувствую, что оживаю. В эйфории я тер мочалкой так, что остались царапины. Зато почти все отмылось, что наболело. В глубине тела теплится огонек надежды: с Гошем можно совладать. Не такой он пропащий… каким был в семнадцать лет я.

Воспряв духом, я включил горячую воду. По бледной коже быстро побежали красные линии. Волоски на теле втянулись в пупырышки, а сами пупырышки разгладились. Едва стало жарко, я движением руки вырубил душ. Выскочил из ванны на тряпичную подстилку, потоптался на ней, как гусь. Вытираться не стал, нагишом вышел на кухню и открыл форточку. После меня остались мокрые следы по кухонному ковру. Я встал на выходе из кухни, туда, где тянет сквозняк, и расправил руки. Ласкающий ветер обдувает и сушит. Мои глаза от неги прикрылись, улыбка сама собой растянулась до ушей.