Игра в Любовь и Смерть - [72]

Док почесал подбородок.

— Ну да. — Он ненадолго ушел и вернулся с листом фанеры, которую начал пристраивать в раму.

— Жалко-то как, — вздохнула Гло. — Теперь еще и темень.

— Простите, — извинилась Флора. — Это я виновата.

— Ничего подобного. Назовем это атмосферой. А пока давайте не будем проклинать темноту. — Гло включила свет, чтобы все спокойно продолжили работать.

— Я верну вам деньги, как только заработаю, — пообещала Флора.

В клуб вошел Шерман.

— Кому тут нужны деньги? Пожалуйста, скажите, что окно выбил не кто-то из наших ребят.

— В окно кирпич кинули, — пояснил Док. — Подарочек от тех, кому не понравился наш концерт. Флора, покажи ему газету.

Флора вытащила лист из кармана. Газета слиплась в тех местах, куда попала краска, но Шерман смог уловить суть. Дочитав, он присвистнул.

— Ужас. Просто ужас. — Открыв бумажник, он протянул Доку несколько купюр. — На новое стекло. Нам выплатили по страховке.

Док отмахнулся от денег.

— Вам самим стекла понадобятся.

Флора посмотрела на Шермана с надеждой, что выплаты хватит на ремонт «Домино», но дядя покачал головой. Флора сникла. И без слов понятно, что заплатили немного.

— Сейчас мы думаем не об окнах, а о новых способах заработка, — признался Шерман и грустно усмехнулся. — Скажем так, страховой корабль скорее похож на каноэ.

— Здесь вам всегда рады, — сказала Гло. — Вряд ли денег достаточно, чтобы Флоре хватило на полет?

Флора покачала головой, не в силах об этом говорить.

— Время покажет. — Шерман положил руку ей на плечо. — Было бы желание, а возможность найдется.

— Тук-тук, — произнес новый голос. Тут же его узнав, Флора встрепенулась.

В зал вошла Хелен.

— Прочитала сегодняшнюю газету и пришла лично посмотреть, в какое безумие вы с Генри вляпались. Я так беспокоюсь. Как ты? С того инцидента с по…

— Нормально, — коротко ответила Флора. Она не рассказывала Гло про арест и не собиралась этого делать впредь. Это ее личное дело. — К сожалению, мы еще закрыты. — Она бухнула приборы на стол.

— Но я с радостью предложу вам меню, — сердечно сказала Гло. — Приходите вечером на ужин и концерт.

Хелен взяла меню, но не стала его читать.

— Неудачи следуют за тобой, как хвост за собакой. — Она кивнула на разбитое окно. — Какая жалость.

— Нехорошие люди, а не неудачи. Есть разница. — Флоре не требовалась жалость Хелен. — Могу ли я чем-то тебе помочь?

Хелен рассмеялась.

— Вообще-то, это я собиралась помочь тебе.

Флора сильно в этом сомневалась, но не хотела, чтобы Шерман, Гло и Док сочли ее грубой.

— И что ты задумала?

— Налей мне выпить, — сказала Хелен, — и я все расскажу.

Шерман подтолкнул Флору.

— Не заставляй леди ждать. Нам понадобятся все друзья, какие только возможно.

***

Генри, почти пританцовывая, вышел из здания «Инкуайрера». Да кому вообще нужна эта жалкая работа? Ну, вообще-то, ему. Но он и без нее справится. Генри снял пиджак, закатал рукава рубашки и сел на трамвай до рынка на Пайк-плейс, где собирался купить персик для себя и букет роз для Флоры.

На лотке фермера из Лягушачьей лощины легко отыскался персик размером с теннисный мяч, и Генри съел его прямо в проходе, впервые в жизни не боясь помешать кому-то пройти. Это был лучший персик в истории человечества, съеденный в день, когда Генри обрел власть над своей жизнью. Доев фрукт, он кинул косточку в урну и выбрал букет красных роз.

— Это «робингуды», — сказала цветочница. — Их все выбирают. — Она завернула букет во вчерашнюю газету. Генри покачал головой, увидев это. Столько пота, труда и крика, а на выходе лишь грязная недолговечная газетенка. Она должна была стать будущим для них с Итаном, но сама на следующий день неизбежно оказывалась в мусоре. Ни в коем случае нельзя тратить на нее жизнь.

Генри прижал к себе букет и пошел сначала на север, а потом на запад мимо лотков с овощами и торговцев рыбой. Выудил из кармана пятицентовик и сел на трамвай, едущий мимо Смит-тауэр. Впервые в жизни он ничего не почувствовал, проезжая отбрасываемую башней тень. «Мажестик» находился недалеко от остановки на улице Еслер. Когда Генри как раз сходил с трамвая, из клуба вышла Флора.

— Генри! — удивленно воскликнула она. — Что ты… Я думала, ты в газете.

— Я уволился! — поспешил сообщить он. — Чувствую себя другим человеком.

Флора помрачнела.

— Это тебе. — Он протянул ей цветы, гадая, что же ее опечалило. И тут она бросила взгляд на окна. Он заметил фанеру в одной из рам, и сердце сжалось. — Что случилось? С тобой все в порядке?

— Все хорошо, но я должна тебе кое-что сказать. — Она замолчала, словно пытаясь подобрать правильные слова.

Генри сглотнул.

— Я понимаю. Все из-за того письма. Доку оно не понравилось. Репутация «Мажестика» и все такое. — Он чувствовал себя дураком, все еще держа цветы. Что за глупая идея.

— То, что мы делаем, злит людей. В следующий раз все будет только хуже.

Во рту у Генри пересохло. Он знал, что должен сделать.

— Тогда я уйду. Не волнуйся. — Он пожалел, что дважды потратился на трамвай. Ему будет не хватать тех монеток.

Флора теребила платье.

— Сначала я тоже так решила. Подумала, что мы найдем тебе другую группу, даже с помощью профсоюза устроим тебя в какое-нибудь заведение в центре. Но музыка — не моя жизнь, а твоя. Ты ею дышишь, а я все еще хочу осуществить то, что пытается сделать Амелия Эрхарт.