Игра в Любовь и Смерть - [19]

— Представляешь, каково пытаться заснуть в таком шуме? — спросил Генри.

— Уверен, они привыкли. — Итан сунул руку в сумку, достал чистый блокнот и карандаш и вручил Генри. Они шагали мимо хлипких деревянных домиков, мангалов и глазеющих на них людей. — Как думаешь, кто из них Джеймс Бут?

— Без понятия. — Кто-то вдалеке бренчал на расстроенной гитаре. Несколько мужчин играли в кости в пыли, время от времени снимая шляпы и утирая пот со лбов. Люди бросали свои занятия, чтобы посмотреть на Генри и Итана в их чистых, ладно скроенных костюмах. То и дело сквозь хруст гравия под ногами слышался свист. Вскоре Генри догадался, что таким образом кого-то предупреждали о визите чужаков.

— Добро пожаловать, новоприбывшие! — раздалось громкое приветствие. Генри и Итан развернулись.

К ним шагал светловолосый мужчина на вид не старше двадцати. На ходу он раскинул руки, словно распятый на кресте Иисус. Несмотря на молодость, было в нем нечто властное, неумолимо притягивающее взгляд. Голос его завораживал, хотя костюм видал лучшие времена. Генри смущенно посмотрел на ботинки незнакомца и заметил их странную чистоту.

— Я Джеймс Бут, — представился мужчина. — Мэр Гувервилля. Добро пожаловать в наше поселение, хотя по вашему виду понятно, что вы к нам не жилье искать пожаловали.

Джеймс Бут взял Итана за обе руки и энергично их пожал. Итан изменился в лице, а Генри почувствовал, что от головы к кончикам пальцев как будто устремились пузырьки.

— У вас есть имя? — поинтересовался мистер Бут.

— Итан, — запинаясь, выговорил Итан. — Итан Торн.

— А у вашего друга?

Чувствуя, что мистер Бут смотрит на него оценивающе, Генри выпрямился, когда Итан его представлял. Мистер Бут не предложил ему руку для пожатия, и под его пристальным взглядом Генри чувствовал себя бабочкой под лупой энтомолога.

— Мы из «Инкуайрера», — пояснил Итан. — Хотим написать статью о Гувервилле, если, конечно, вы не против, сэр.

— Я всеми руками за, — кивнул мистер Бут. — Но вы должны называть меня Джеймсом. Я настаиваю.

Генри огляделся, гадая, одному ли ему неуютно. Оставив гостей с мэром, жители Гувервилля вернулись к своим делам: подбрасывали дров в костры, играли в кости, чинили картонками подошвы ботинок.

— Мы с вами уединимся, — решил Джеймс, кладя усыпанную веснушками руку на плечо Итана. — А ваш друг пусть прогуляется, осмотрится здесь. У вас ведь так заведено?

Генри ожидал, что Итан возразит. Вряд ли получится достойно записать интервью, которого он не слышал. Но Итан кивнул и пошел с мистером Бутом в один из самых больших домов, что Генри видел в лагере. Дом был построен из ровных досок, крышу его покрывали рифленые металлические листы, а спереди даже имелось крыльцо.

Генри попытался успокоиться, когда Итан скрылся внутри. Ему уже приходилось делать вместе с другом репортажи, пусть и не такие важные или, как он сейчас понял, опасные. А вдруг мистер Торн прав и этот Джеймс Бут — бандит? До сегодняшнего дня самой опасной их вылазкой был парад масонов, где напуганная лама плюнула в Итана.

Совершенно растерявшись, Генри медленно повернулся и увидел, что к нему подошел мужчина лет сорока пяти в побитом молью костюме и низко надвинутой на лоб старой шляпе. Казалось, что его одежда не расползается только благодаря слою грязи.

— В этой вашей газете есть какие-нибудь места? — спросил мужчина, приподняв шляпу.

— Не знаю, — ответил Генри. — Я просто…

— Цифры, — перебил его собеседник. — Думайте, о чем пишете. Все, о чем писали раньше — чушь собачья. Мы хотим работы, а не благотворительности. — Замолчав, он отвел взгляд. — Мы не преступники. Ну, большинство точно нет. Я Уилл Барт.

Мужчина протянул руку, и Генри ее пожал, чувствуя, что на них смотрят все. Лагерь напоминал плавильный котел. Люди съезжались сюда со всего мира и со всех концов страны в поисках лучшей доли, но оказывались в Гувервилле, не имея ни другого места, куда пойти, ни семьи, ни Итана Торна в лучших друзьях.

— Мальчик из газеты, — сообщил всем Уилл. — Расскажет нашу историю. Может, тогда работодатели надумают нанять таких, как мы.

— Держи карман шире, — бросил работяга с ирландским акцентом.

— Да ладно тебе, Роуэн, — не сдался Уилл.

— Откель тебе знать, что он не легавый? — Роуэн прислонился к хлипкой стене хибары. — Вынюхивает тут, чтобы лагерь снесли к чертям собачьим.

— Он не легавый, — возразил Уилл. — Он просто ребенок. — Он внимательно посмотрел на Генри. — Верно я говорю?

Генри было не по себе: он помнил, чего хотел мистер Торн.

— Я не из полиции, — кивнул он. — Вот. — Он вынул из кармана бумажник, в котором лежали два доллара, оставшиеся после вчерашнего вечера в «Домино». Роуэн оглядел купюры и сунул в карман комбинезона.

Уилл покачал головой.

— Идем, Генри. Смотри под ноги: земля неровная, да и не все пользуются уборной.

По дороге в лабиринте домишек, выстроенном на изъеденной рытвинами бесплодной серой земле, Уилл поведал Генри свою историю. Он вырос в долине Скагит, где его семья владела тюльпановой фермой. Сражался во второй пехотной дивизии на войне и потерял свою ферму через пару лет после начала Депрессии. В поисках работы приехал в Сиэтл и очутился в Гувервилле.