Игра в Грааль - [15]
— Кто этот человек? Фред. Где я? Что с тобой? Это не ты, Фредди! Ну почему ты молчишь?!
Она металась в замкнутом пространстве пустого простого фона, каменный куб, белые стены, большое окно. Без стекла, но… не пускает наружу… Ну конечно, он проболтался!
Значит, я — умерла. Это все-таки случилось. Гос-споди! И я это не я. Я даже не человек. Хоть я ощущаю себя, свое тело, свою память, но я — никто. И этот непохожий Фред — никто. На самом деле он парализованный старик — и я не смогу его увидеть настоящего! А если он отключит терминал, то я мгновенно умру снова — или нет? — и не узнаю об этом, а потом снова оживу, и опять это буду не я… Безумие стало бы спасением. Она сопротивлялась панике, как могла только, временами радовала его, разделила с ним трапезу, без эмоций, трезво поспрашивала о новостях в большом мире, о жизни мира малого — даже он был закрыт для нее. Но все равно, без конца прокручивалось в голове — я умерла — она умерла — так кто же я? Барон Фредерик в абсолютной растерянности наполовину вытряс душу из мастера Тима. Астания спешно сочиняла отвар из девяти трав. Тщетно. Вопли сменились всхлипами.
Упал псевдовечер на землю, на замок, на двух отчаявшихся чужаков, чужих всему здешнему миру.
— Что ты видишь?
— Стены, белые стены… — отвечала Селина в полудреме. — И ты за стеклом. Фредди, ты слышишь меня? Дай руку. Вот.
До предела холст и ее выпускал вовне, но чем дальше — тем сильнее тянул назад.
— Фред-ди… — она заплакала тихо, устало. Он не откликнулся. Некое новое соображение им завладело. Протяжным шелестом отозвался стилет, извлеченный из ножен. Он не торопился. Обошел портрет, протиснулся между рамой и стеной, хранившей кровавые отпечатки его кулаков. Царапины еще саднило. Холодная рукоять стилета стала единственной опорой в зыбкой, расползавшейся спелой мякотью персика юдоли слез.
— Стой! Что ты задумал?
— Я ее освобожу, — отвечал тот монотонно.
— Ты?
— Я распорю холст сзади. Я взломаю белые стены.
— Ты убьешь ее!
— Нет, — он, казалось, опешил, и я повторил. — Ты убьешь ее сзади, ударишь в спину!
— Пусть лучше она умрет.
— НЕТ! — закричал я. — ХВАТИТ! Я уже раз убил ее! Это я уговорил ее лететь с нами! Я убил ее так же верно, как ножом! Брось нож, мальчишка! Я тебе приказываю, слышишь, не смей! Я войду в игру! Ты убьешь ее и сам не захочешь жить! Сейчас же войду в игру!..
— Фредди! — позвала Селина тревожно с той стороны.
— Сотру вас обоих! — я осекся. Забыл пароль. — Энди!
— Да, сэр?
— Записная книжка!
— Раздел, сэр?
Барон Фредерик долго не думал.
— Трусливый старик! Убей нас! — Он ударил клинком в упругий холст. Я оцепенел.
— Раздел, сэр?
Лезвие с треском раздирало матерчатую основу, поднимаясь все выше. Фредерик повернул стилет и рванул наискось вниз. Не веря себе, боясь верить, я увидел в прорехе круглую луну в окне. И медленно, в ритме сновидения, оборачивающуюся фигуру.
Как тонок ее профиль в сиянии твоем, о, богиня!
Стилет упал и зазвенел.
— Селина!
— Раздел, сэр?
Я не мог выдавить ни слова. Я, трусливый глупый старик, молчал и с натугой сглатывал комок адамова яблока, и первые, самые трудные слезы набухали и торопливо стекали к уголкам рта, на подбородок… Я на экране, я — молодой — такой, каким не помнил себя и в молодости, беспечный и окаянно обаятельный, с Селиной на руках вышел в сад.
Тихий ночной ветер не в силах шелохнуть листья. В небе чистом звезды кружатся так незаметно, что только напряжением ума постигаешь их движение и ужасаешься страшной тяжести проворачиваемых бездн.
Поверь этому миру, и он примет тебя. Прижми к щеке холодное гладкое яблоко, измазанное в земле, погрузи пальцы в эту мокрую вскопанную землю под яблоней, сорви пучок травы… Поверь свежему запаху ее сока. Смерти нет! Мир молод.
Благословляю вас, дети мои! Забудьте про меня…
Так судьба, не спрашивая нас, ломает любые хитроумные планы и выстраивает нечто такое, некое смешение вчерашних мечтаний и опасений… Данность. Не кара, не дар… Не думай больше, не надо…
Они жили долго и счастливо, и все-таки умерли — в один день. Что же сталось с ним, неведомо. Да и вряд ли кому бы то ни было интересно, кроме него самого и налогового инспектора.
…на рассвете, холодном и гулком, я давно уж бодрствовал. Зябко было в плаще и даже под попоной. Черт меня побери совсем, если я понимаю, почему холод терзал меня так же, как рыцаря Ренато. Костер дымился вяло, не балуя ни теплом, ни светом. Много ли проку от влажного валежника? Казалось, будто ушей моих достигает странный легчайший звук, подобный тому, который издает земля в цветочном горшке после поливки. Вода уходит вглубь, и бесчисленные устья одно за другим пропускают ее, хлоп — и снова раскрываются поры почвы. Подобный тому, который невесомым фоном наполняет лес осенью, после дождя, когда опавшие листья — намокшие, слипшиеся — начинают расправляться. Торчат черные ветки и с мокрых сучьев отрываются редкие капли…
Серый неяркий рассвет пришел, и туман едва посветлел. Стоя, я не видел носков сапог, ноги расплывались на высоте колен. Из серого молока ткнулась морда Гарольда. Ренато принялся неторопливо снаряжать его, словно специально растягивая никчемное свое занятие. Словно испытывая мое терпение. Словно ожидая чего-то…
Полжизни он обучался трудному военному ремеслу в коллеже ордена дракоборцев, и ныне избран, чтобы освободить злосчастную страну Мо от великого Дракона, терзающего ее…
Я — Елена. Второй мастер гильдии боевиков. Вроде бы все шло вполне обычно, но в один день в моей жизни появился ОН! И вот надо же было так случиться, что я влюбилась именно в этого вредного и ехидного ангела, а он в меня, но этого же, как обычно, мало судьбе! На меня охотится первая половина империи, а на него вторая и еще прибавились проблемы с переворотом в нашей вполне процветающей стране, но когда это останавливало влюбленных мужчин? Да как вообще такое злобное бедствие остановишь? Он одним лишь появлением способен довести до обморочного состояния всех присутствующих… Ну впрочем, как и я, если нахожусь в состоянии бешенства.
Когда ты веришь в хорошее, боги отворачиваются от тебя, когда ты умоляешь о счастье, они поворачиваются, но только для того, чтобы сделать ещё хуже. Жизнь обманчива, судьба берёт главенство над ситуацией, главная героиня смиряется со всем, чтобы получить того, чего ей не обещали, но того, чего она могла бы хотеть.
"Хуже ведьма ученая, чем прирожденная" - звучит первая заповедь учебника ведьм. Вот и я так думаю. Подумаешь из академии ведьм выперли и не доучилась, главное, что прирожденная, не так ли? "Кровь водою не испортишь", как любит выражаться мой не совсем человеческий друг. Ведьма имеется (аж две штуки), врагов и проблем для остроты ощущений найдём, если надо избавимся, а значит можно начинать .
Эта история началась под новый год на окраине небольшого южного городка, верить в неё или нет - дело ваше.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Кто был первым поэтом в истории человечества? В чём тайна улыбки Джоконды? Кто изображён в центре Сикстинской капеллы? Что означают слова «Коня! Коня! Всё царство за коня!»? Как Андрей Рублёв подписал «Троицу»? Что поёт «Лютнист» Караваджо?Ответы на эти и многие другие вопросы вы найдёте в книге Александра Шапиро «Загадки старых мастеров».