Игра в бары - [9]

– Послушайте, – взмолился я, – вас щелкнули по носу, и не все ли равно кто – он или я? Садитесь и успокойтесь.

– Но не могли же вы… – Конец фразы повис в воздухе. Она опустилась в кресло. Ее замечательные глаза обратились на Вульфа. – Разницы, конечно, никакой. Теперь мне придется заплатить вам больше, но я так и собиралась сделать. Мистер Гудвин в курсе.

– Да, он объяснил вам, что берет от вас деньги условно, на случай моего согласия. Арчи, достань их, пожалуйста, и отдай.

Я, естественно, ожидал такого поворота и решил не разыгрывать трагедии. Когда бы и где я ни садился на мель, мне всегда хотелось выглядеть при этом максимально эффектно. Я встал, подошел к сейфу, открыл его, вынул деньги и предложил их Присцилле. Она дажа пальцем не шелохнула.

– Возьмите, – посоветовал я. – Иначе вам придется искать место получше. – Я бросил пятидесятки ей на колени и вернулся к своему креслу.

Когда я сел, Вульф заговорил:

– Ваше присутствие здесь, мисс Идз, нелепо. Тут не меблированные комнаты и не лечебница для истеричных женщин. Это мой…

– Я не истерична!

– Прекрасно. Допускаю. Тут не убежище для неистеричных женщин. Это моя контора и мой дом. Ваш нахальный приход, ваше желание остаться на неделю, есть и спать в комнате, расположенной прямо над моей, и отказ при этом сообщать о себе что бы то ни было – по меньшей мере чудовищны. Отлично все понимая, Гудвин непременно выгнал бы вас, не реши он использовать ваше фантастическое предложение для того, чтобы подразнить меня… Правда, тут следует еще учесть вашу молодость и привлекательность. Благодаря перечисленным фактам, вас доставили в комнату, помогли вам распаковать вещи, подали еду… и в моем хозяйстве все полетело вверх дном. Затем…

– Мне очень жаль. – Лицо Присциллы покрылось хорошим ярким румянцем, никаких слабеньких расцветок. – Просто очень. Я немедленно уйду. – Она привстала.

Вульф поднял руку.

– Позвольте мне закончить. Возникли новые обстоятельства. У нас был посетитель – человек по имени Перри Холмер.

Она встрепенулась.

– Перри! – Она снова упала в кресло. – Вы сообщили ему, что я здесь?

– Нет. – Вульф был краток. – Он посетил вашу квартиру и нашел там записку от вас. Вы действительно ему написали?

– Я?.. Да.

– Узнав из нее, что вы сбежали, он моментально направился сюда, желая нанять меня для ваших розысков. Он рассказал мне о том, что скоро вам исполнится двадцать пять лет, а также об известии, полученном им от вашего бывшего супруга, проживающего сейчас в Венесуэле. Известие касается подписанного вами документа, который дает экс-мужу право на владение половиной вашего имущества. Вы на самом деле подписали такую бумагу?

– Да.

– Разве не глупо вы поступили?

– Исключительно. Но тогда я была дурой и, естественно, совершала глупости.

– Так. Когда Гудвин посмотрел на фотографии, которые принес с собой мистер Холмер, он, конечно, вас узнал и умудрился сообщить об этом мне, оставив Холмера в неведении. Однако тот уже успел сделать мне твердое предложение: уплатить десять тысяч долларов, не считая покрытия расходов, если я доставлю вас в Нью-Йорк, живую и невредимую, к утру тридцатого июня.

– Меня? – Присцилла засмеялась, хотя и невесело.

– Именно так он сказал. – Вульф откинулся на спинку кресла и потер губу кончиком пальца. – С той минуты, как Гудвин узнал вас на снимке и проинформировал об этом меня, я попал в трудное положение. Я зарабатываю на жизнь и содержание дорогостоящего штата трудом частного детектива и не могу заниматься донкихотством. Когда мне обещают достойный внимания гонорар за работу, лежащую в пределах моих возможностей, я от нее не отказываюсь. Деньги мне нужны. Короче. Совершенно незнакомый человек предлагает мне десять тысяч за то, чтобы я нашел и доставил ему некое лицо к некоему числу, а по счастливой случайности это лицо находится в одной из комнат моего дома. Существуют ли какие-нибудь причины, мешающие мне обо всем сообщить и получить вознаграждение?

– Понимаю. – Она плотно сжала губы. – Вот откуда ваши сведения. Вам просто повезло, что мистер Гудвин узнал меня, так? – Взгляд ее обратился на меня. – Думаю, вас следует поздравить, мистер Гудвин?

– Об этом говорить еще рано, – проворчал я. – Подождите.

– В том случае, – продолжал Вульф, обращаясь к ней, – если бы я или Гудвин, действуя от моего лица, взяли у вас задаток, не ставя определенных условий, мне бы, наверное, пришлось соблюдать ваши интересы и никоим образом не соглашаться на предложение мистера Холмера. Но ничего подобного не случилось. Я никак с вами не связан. Не существовало никаких законных, профессиональных или этических препятствий, мешающих мне открыть ему место вашего пребывания и потребовать вознаграждение. Однако у меня есть самоуважение. Я не могу так поступить. Да еще Гудвин… Я уже отругал его за самоуправство и велел избавиться от вас, и потому должен быть последовательным, ибо, сославшись на выкуп, я лишусь возможности жить с ним и работать, – Вульф покачал головой. – Итак, выбор вами в качестве убежища моего дома никак нельзя считать счастливым, и не столько для вас, сколько для меня: отправься вы куда-нибудь еще, я бы непременно сговорился с мистером Холмером и, конечно же, получил бы вознаграждение. Если самоуважение не позволяет мне воспользоваться вашим присутствием здесь, которому способствовали случайность и мистер Гудвин, то своекорыстие мешает потерпеть убыток. И весьма ощутимый. Поэтому у меня возникли два предложения на выбор. Первое очень простое. Уславливаясь с Гудвином относительно проживания в моем доме, вы заявили, что готовы уплатить любую сумму. Поскольку вы говорили с ним, как с моим подручным, ваши слова можно отнести и ко мне. И сейчас я называю свой вариант: десять тысяч долларов.