Игра у животных - [22]

Другая подопытная обезьяна, молодой павиан сфинкс Тарзик, однажды вплетая в сетку мягкую, легко сгибающуюся алюминиевую проволочку, всячески поворачивал и сгибал ее в петлях. В результате этих манипуляций она случайно приобрела вид крючка. Тарзик продолжал манипулировать, пытаясь по-прежнему вплести проволочку в петли то одним (прямым) концом, то другим (крючкообазным), но, когда она застревала в сетке, каждый раз притягивал ее к себе. Усвоив со временем «правильное» употребление крючка, т. е. держа ее за прямой конец одной или обеими руками, Тарзик стал все чаще зацеплять им сетку и с силой рвать ее к себе, упираясь даже одновременно в нее одной ногой. В результате этих резких рывков сетка сильно прогибалась вовнутрь. Более того, Тарзик даже выломал таким способом из нее несколько проржавевших петель! Это получилось у него, конечно, случайно, как и вообще этот активный молодой павиан был не в состоянии понять, какое ценное «орудие» оказалось у него в руках. Свидетельством тому служит его обращение с крючком: вместо того чтобы относиться к нему бережно, Тарзик то и дело принимался рассматривать и затем энергично обкусывать его, вследствие чего крючок, наконец, перестал быть крючком.

Если молодой обезьяне дать незнакомый предмет, который можно легко сломать, то будут преобладать деструктивные (разрушительные) действия, которые также следует причислить к играм высшего типа. Ведь когда обезьяна манипулирует каким-нибудь объектом, она непременно постарается его сломать и если это ей удается, она обязательно разберет его, разделит на составные части, выделит и извлечет какие-то приметные детали, постарается заглянуть внутрь объекта, поковыряет в нем пальцем и затем рассмотрит и понюхает его, полижет и покусает объект или куски его то с одной, то с другой стороны. Все это она проделывает, не сводя глаз с объекта и пристально следя за делом рук своих. Одним словом, одновременно с деструкцией объекта происходит основательное, всестороннее комплексное исследование его. Поэтому деструктивные манипуляционные игры обезьян по своей структуре не менее сложны, чем рычаговые манипуляции. Ведь в ходе таких игр обезьяна осуществляет недоступный другим животным всесторонний манипуляционный (или «практический») анализ объекта при его расчленении, т. е. обстоятельно, углубленно знакомится не только с внешним, но и внутренним строением предмета. В этом и состоит особая познавательная ценность деструктивного манипулирования. Манипуляционный анализ составляет основу интеллекта обезьян.

Итак, исследовательский компонент присущ всем играм, но в играх высшего типа он приобретает ведущее значение, определяет основное содержание этих игр. Можно поэтому сказать, что игры высшего типа — это специальные познавательные действия. Такое углубленное и обстоятельное игровое обращение с весьма различными по своим свойствам объектами, в том числе и с биологически «бесполезными», является источником накопления большого запаса разнообразных потенциально полезных знаний (которые могут пригодиться в жизни), расширения «кругозора» животного, существенного обогащения его жизненного опыта.

Детские забавы — взрослые дела

Как и у людей, детство и юность животных не вечны, и за порогом ювенильного периода начинается жизнь «всерьез». Взрослые животные, как правило, не играют, если не считать игр родителей с детенышами или игр домашних животных. Иногда, правда, наблюдаются и игры диких взрослых животных (без детенышей). Но это случается почти всегда в необычных условиях, особенно в неволе, и тогда это не подлинные игры, а компенсаторные действия типа смещения активности или даже симптомы патологии поведения, порождаемые неестественными условиями жизни. Что же касается домашних животных, то их поведение формировал на протяжении тысячелетий человек в соответствии со своими потребностями и продолжает это делать и поныне. Непрестанно общаясь с людьми, которые взяли на себя заботы об обеспечении их жизненных нужд, домашние животные, естественно, охотно играют с ними и будучи уже взрослыми.

Если исключить все эти случаи, то у взрослых диких высших позвоночных игры встречаются редко. Мы обозначили такие игры как «персистентные игры». Они непосредственно связаны с играми молодых животных и содержат те же компоненты, что и последние. Но все же персистентные игры характерны не для старых животных, а для молодых половозрелых особей.

По нашим данным, резкий спад манипуляционной активности наблюдается у взрослых особей как раз тех видов животных, у которых эта активность наиболее выражена, а именно у обезьян. Даже в условиях клеточного содержания, когда обезьяны буквально томятся от скуки! У изученных нами макаков и павианов старше 3,5–5 лет не только прекращаются интенсивные манипуляционные игры, но и вообще угасает интерес к несъедобным объектам. Сохраняются лишь наиболее простые формы обращения с предметами, а наиболее сложные формы исчезают из повседневного поведения этих животных. Одновременно резко, в 10–15 раз и больше, сокращается длительность манипулирования и число контактов с биологически бесполезными объектами. Например, молодые павианы могли непрерывно манипулировать небольшими железными проволочками в среднем 14 мин, а иногда до 20–25 мин и больше. Они проделывали за это время с предметами сотни движений, подчас даже более 1,5–2 тысяч (!). Взрослые же павианы манипулировали такими предметами, как правило, не дольше одной минуты, а чаще всего — нескольких секунд. Возьмет такая обезьяна проволочку, повертит ее в руках, посмотрит, понюхает, полижет, иногда потрет раз-другой об пол клетки и бросит ее. (Исключение составляют лишь необычные новые объекты, которые и взрослые особи подвергают интенсивному обследованию.) В еще большей степени этот спад обнаруживается у взрослых обезьян, живущих в близких к естественным условиям вольерного содержания.