Игра со Зверем - [50]

— Ты — рабыня! А раз не можешь этого запомнить, то эту ночь проведёшь так, как провела бы её любая другая невольница, как сотни невольниц, которых я имел!

Он не кидался. Вообще не спешил. И правда — куда она денется? Страх придал Кассандре сил, она молнией метнулась в противоположный угол комнаты, увертываясь от черных рук. Кончики звериных когтей задели кожу, оцарапав предплечье. Амон усмехнулся и медленно, наслаждаясь производимым впечатлением, стянул через голову рубаху, отшвырнул её к двери, а потом туда же бросил и пояс с оружием.

— Не надо. Прошу тебя.

Девушка медленно кружила по комнате, понимая, что ничего, ни-че-го не может ему противопоставить — ни силу, ни скорость, ни ловкость. Он забавляется сейчас. И не будет спешить. Зверь в нём получал удовольствие от процесса. От её страха и бурлящего в крови адреналина. Несчастная смотрела, не отводя глаз, ожидая прыжка.

Но мучитель только зловеще улыбался, испытывая её терпение, доводя напряжение до предела, а через миг стремительно перемахнул через кровать. Кассандра взвизгнула, бросилась на пол и рвущим все мышцы кувырком откатилась в сторону. Они снова стояли друг напротив друга.

— Лучше подойди сама, — посоветовал демон, но было понятно — если послушаться совета, Зверь, разочарованный быстрым прекращением охоты, просто разорвет жертву на куски.

Поэтому рабыня, не отрывая пристального взгляда от Хозяина, пятилась к двери.

— Там заперто, — сообщил он.

Она знала. Но отступала вовсе не для того, чтобы попытаться вырваться прочь. Быстро наклониться, схватить, выпрямиться. Тяжелый меч с шелестом выпорхнул из ножен. Кэсс впервые держала это грозное оружие. Оно было слишком тяжелым для неё, но это все же лучше, чем обороняться уговорами. Мятежница выставила меч с грозно мерцающими на клинке письменами, перед собой.

— Я не дам себя убить, — она облизала разбитый в кровь уголок губ. Амон плотоядно проследил за этим движением и стал неторопливо приближаться. Звериные когти тускло поблескивали.

— Посмотрим.

Демон снова прыгнул. Рабыня взмахнула мечом так, как в свое время он её и учил — крепко сжимая рукоять, вкладывая в удар всю силу, сливаясь с ним.

Антрацитовое тело выгнулось, пропуская клинок, длинные черные волосы коснулись пола, а пока воительница выпрямлялась, её противник успел скользнуть ближе. Они будто снова тренировались. Только на этот раз он не отступит, когда почувствует, что она больше не может биться.

Руки уже с трудом держали тяжелое оружие. Кассандра пропустила коварный бросок, звериные когти расцарапали живот. Учуяв пряный запах крови, хищник, живший в Хозяине непокорной невольницы, утробно и страшно взревел. И тут девушка поняла, что действительно не выйдет живой из этой комнаты — она слишком далеко зашла, слишком зря посчитала его больше человеком, чем животным. В последний яростный удар она вложила весь страх, всю боль и с удивлением почувствовала, что сумела обмануть его, он подался влево, а она, едва не выдергивая руки из суставов, развернула клинок и послала его навстречу. Многовековая выучка дала о себе знать: в последний миг демон отшатнулся, но на правой щеке вскрылся глубокий порез.

Амон замер, все еще не веря в произошедшее. Поднес руку к ране и удивленно посмотрел на черную выпачканную кровью ладонь.

Меч выпал у девушки из рук. Она с ужасом смотрела на своего демона, понимая, что могла убить его, окажись он чуть менее удачливым или ловким. Желание сопротивляться бесследно исчезло. Ей не нужна победа. Не такой ценой.

— Нет…

Она забыла, что имеет дело не с человеком. Издав животный рык, он одним прыжком преодолел разделявшее их расстояние и впечатал жертву в стену. Кровь с рассеченной щеки заливала скулу, подбородок и шею, в глазах плескалась, бесновалась в жестоком предвкушении Тьма. В этом существе не было ничего от того Амона, что был с Кассандрой на поляне — остался только дикий Зверь, подчиняющийся инстинктам, Зверь, который уже не сможет, не захочет остановиться. Обжигающе-горячая рука сдернула с девушки обрывки одежды, оторвала от стены и швырнула на жесткий пол. Нагое белое тело забилось под тяжестью черного лоснящегося, сдирая кожу о неструганные половицы. Острые когти рвали плоть, оставляя неровные борозды. В каждом прикосновении пульсировала животная ярость. Он хотел ее мучить. Кэсс сейчас не была женщиной, она была добычей и жертвой.

Девушка не сопротивлялась. Она просто не верила в происходящее. Казалось, не её рвут на части, захлебываясь жестокой яростью. Липкая горячая кровь затекала под спину, сползала по бокам. Несчастная рабыня закрыла глаза. Нельзя сопротивляться — это ещё больше его распалит. Нельзя плакать — он ненавидит слезы. Нельзя кричать — это только подхлестнет гнев. Она лежала неподвижно, пытаясь убедить себя в том, что сумеет, сумеет это пережить, выдержит, ведь другие как-то выдерживали. Но, может, она не была такой стойкой, может, ей не хватало храбрости или самоотречения — крик, полный ужаса вырвался сам собой:

— Амон, прошу, не надо! — демон грубо раздвинул ей ноги, не обращая внимания на эту последнюю судорожную мольбу.