Игра против всех - [6]
Возвращался Игорь на работу невеселый. Ничего нового он не узнал. Хохлова имела все возможности взять деньги без помех, Зайцев и Устинов ключей от сейфа не имели, однако видели их, могли держать в руках, снять слепок. Они постоянно находились рядом с сейфом. А другие сотрудники института? Знакомые Хохловой, Устинова и Зайцева, наконец, люди, делавшие ключи… Не икс, игрек, зэт, а целый алфавит!
Мазин вошел в кабинет и начал хмуро стягивать плащ.
— Старик, — влетел Сосновский, — ты здесь? Раздевайся — и к шефу.
— Что еще горит?
— Пьяница со стадиона умер, не приходя в себя!
Сорокапятилетний мужчина, крупный, грузноватый, с короткой стрижкой «ежиком» и энергичным рукопожатием— таким был Петр Данилович Скворцов. А прозвище Дед внедрил он сам. Пришел из роддома, где дочка его родила мальчишку, и сказал весело: «Теперь я дед. Ясно, молодежь?»
Это была его слабость. И Мазина и Сосновского Скворцов считал чересчур молодыми. Возраст Дед измерял жизненным опытом. «Четыре года на фронте, в разведке! Каждый год — что весь ваш университет! — говорил он. — Вот и прикиньте, насколько я старше!» При всей внешней грубоватости Дед был человеком цивилизованным: подчиненных обычно называл на «вы», и вообще работать с ним было можно. В этом сходились и Игорь и Сосновский. Правда, воспринимали они Скворцова по-разному.
— Ну вот, Игорь Николаевич, еще событие! — сказал он. — Тщательно обдуманное убийство.
— Это точно. Убил не новичок. Удар очень квалифицированный, — подтвердил Пустовойтов, сидевший у окна. — Таким ударом снимали немецких часовых. Здесь практика нужна. В городе за последние годы ничего похожего не припоминаю.
— Я тоже, — кивнул Скворцов. — Придется поработать мозгами. Так как ни следов, ни свидетелей нет, путь один: установить личность убитого, потом докопаться до мотивов убийства. Ну, а там немножко останется — найти убийцу.
Все сдержанно улыбнулись.
— Действуйте. Суммируйте факты, намечайте план работы. Но институт не забывать! Ясно?
— Вас понял. Разрешите идти? Пойдемте, Илья Васильевич.
ГЛАВА II
— Так что же нам известно, Илья Васильевич? — спросил Мазин, возвращаясь к себе и открывая форточку.
Пустовойтов полез в карман за папиросами. Полковник категорически запрещал курить в кабинете. Даже завел страшную картинку — череп с папиросой в зубах, а под ним элегическая надпись: «Я мог бы жить еще». Картинку он держал в столе, но показывал каждому, у кого замечал сигарету. Натерпевшийся Пустовойтов с наслаждением затянулся.
— Известно только то, что он умер. Но есть один штришок. Утром в больницу кто-то звонил и спрашивал, жив ли раненый. Сказал, что из милиции. Улавливаете?
— Понимаю. Не было полной уверенности?
— Похоже. Убийца мог видеть, как «скорая» увозила раненого. И теперь нервничает.
— Нужно предупредить врачей, чтобы не говорили о смерти. Пусть интересуется.
Мазин стал сам набирать номер. Но едва соединился с больницей, как лицо его сморщилось.
— Опоздали! Он звонил еще раз и знает, что раненый не приходил в сознание. ПостаралисьГ
— Моя вина, — огорчился капитан. — Нужно было предусмотреть.
— Да, конечно, хотя от этого не легче. Вот что, Илья Васильевич, едемте в больницу, поглядим его вещи.
В машине Пустовойтов сказал:
— Все, кого удалось опросить на стадионе, не заметили ни драки, ни ссоры. Значит, подстерегали.
— Подстерегали в шестидесятитысячной толпе?
— Убийца знал его!
Мазин подумал немного:
— А вам не кажется, что и убитый знал убийцу? Однако не подозревал, что тот собирается убить его. Они могли выходить вместе, а возможно, и сидели вместе на матче.
Пустовойтов затормозил.
Встревоженный врач в очках с толстыми стеклами ждал их. Он виновато моргал совиными глазами и оправдывался, подробно употребляя непонятные медицинские термины.
Мазину было трудно судить, насколько этот человек с полным одутловатым лицом и заметной лысиной повинен в смерти, которая так запутала и без того неясное дело. Он даже сочувствовал врачу. Ему, возможно, попадет, потому что всегда найдутся умники или недоброжелатели и докажут, что раненого можно было спасти, и врач получит какое-то взыскание, которое само по себе-то сущая чепуха, но на такого часто моргающего человека обязательно подействует тяжело, и жену его взволнует, хотя жена совсем уж ни в чем не виновата… Игорь поймал себя на том, что жалеет жену врача, и улыбнулся нелепой мысли.
— Хорошо, хорошо… Главное я понял, — сказал он, имея в виду, что главное — это смерть, и тут уж ничего не изменить. — Скажите, пожалуйста, на телефонный звонок вы сами отвечали?
— Утром я, а потом Светочка.
Светочка, дежурная сестра, выглядела неумной, и, как всё неумные люди, считала себя правой, а других виноватыми и вообще врагами.
— А что я такого сделала? — запротестовала она, хотя Мазин и не думал ее обвинять. — У меня о больном спрашивают, что же я, по-вашему, молчать должна? Нам все время о чуткости говорят, а раз человек спрашивает…
— Вы, Светлана, меня не поняли. Я не прорабатывать вас приехал. Вспомните, как этот человек называл раненого?
— Да так и называл… «Тот, что вчера ранили».
— А фамилию, имя какое-нибудь он говорил?
СОДЕРЖАНИЕВ. Быков. Пойти и не вернутьсяП. Шестаков. Взрыв Об авторахВ. Быков. Пойти и не вернуться. В своей повести лауреат Государственной премии СССР писатель Василь Быков продолжает развивать главную тему своего творчества — тему войны и нравственного подвига человека перед лицом смертельной опасности.П. Шестаков. Взрыв. Роман ростовского писателя Павла Шестакова посвящен советским подпольщикам, сражавшимся против фашистских захватчиков в годы минувшей войны. Однако композиция романа, постоянно переносящая читателя в наши дни, помогает ему ощутить ту неразрывную связь, которая существует между погибшими и ныне живущими.© «Сельская молодежь», 1981 г.
Роман ростовского писателя Павла Шестакова посвящен советским подпольщикам, сражавшимся против фашистских захватчиков в годы минувшей войны. Однако композиция романа, постоянно переносящая читателя в наши дни, помогает ему ощутить ту неразрывную связь, которая существует между погибшими и ныне живущими.
«Рапорт инспектора» — шестая книга Павла Шестакова. Его повести, объединенные общим героем — следователем Игорем Николаевичем Мазиным («Страх высоты», «Через лабиринт» и др.), издавались в Москве, Ростове и Свердловске, переведены в Польше, Чехословакии и других социалистических странах.Павел Шестаков — член Союза писателей СССР.
В очередной сборник серии «Стрела» вошли две детективные повести Павла Шестакова — «Через лабиринт» и «Два дня в Дагезане».
В книге две повести: «Остановка» и «Он был прав». Остросюжетность и динамичность произведений подчеркивают основную антиалкогольную линию. В повестях показано, как пьянство приводит человека к моральному разложению, а зачастую к преступлению.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Модный художник приезжает в Англию по приглашению престарелого аристократа, поклонника живописи и роз. Всё складывается весьма удачно – в наличии уютная деревушка, щедрый заказчик, очаровательная девушка… Но появляется таинственная Дама Дождя, предвестница скорой смерти. И художнику приходится столкнуться с чередой таинственных событий, ниточки которых тянутся в прошлое.P.S. мистики в произведении нет.
Резидент британской разведки Ми-6 охотится за сверхсекретными разработками российского конструкторского бюро. Шпион настолько гармонично вписался в жизнь ученых, что догадаться о его истинной сущности практически невозможно. Потому студент водного института Тимофей Сергеев, оказавшись рядом, все принимает за чистую монету, дружит, влюбляется, гульбанит – как и положено счастливому молодому человеку. И все же наступает момент, когда он начинает понимать, что вокруг него развернулась опасная, но практически незаметная игра разведок и он невольно оказался в нее втянут…
Остросюжетные психологические повести посвящены любви, любви сложной и неожиданной, ставящей перед героями неординарные нравственные проблемы. Все повести объединены одним героем — следователем прокуратуры Рябининым.В книгу вошли повести «Шестая женщина», «Аффект», «Не от мира сего», «Быть может…», «Криминальный талант», «Неудавшийся эксперимент».
В декабре 2003-го года из подмосковной психиатрической клиники тайно увезен наемный убийца Владимир Звягин по кличке Черный Аист, проходивший там принудительное лечение. Он должен ликвидировать Вениамина Хуторова. За ним уже двенадцать лет безуспешно охотится Фаина Адельханян — мать убитого Хуторовым ребенка. Отчаявшись исполнить свой приговор лично, Фаина нанимает Черного Аиста. В процессе приготовления к покушению Звягин под чужой фамилией посещает элитный клуб для извращенцев «Фламинго», где все девушки являются инвалидами, В этом заведении часто бывает Хуторов.
Наркомафия... Что означает это слово, знают сейчас даже дети младшего возраста. Множество болезней, физическое и психическое истощение, потеря трудоспособности, полная деградация личности, убийства и самоубийства — вот неполный ряд тех бед, на которые обречен каждый, кто подчинил себя пристрастию к наркотикам. Однако есть люди, которые на этих бедах наживают огромные состояния.Книга «Наркомафии» рассказывает о деятельности преступных мафиозных группировок, занимающихся производством и распространением наркотиков на территории бывшего Советского Союза и в странах дальнего зарубежья.
Возможно ли, что прямо сейчас за вами пристально наблюдают? Преследуют вас, куда бы вы не шли, собирают информацию, чтобы потом хладнокровно убить? Да… Главный герой книги – обычный парень, живущий в Санкт-Петербурге. В свободное от учебы и других важных дел время он предпочитает убивать незнакомых людей. Тщательная подготовка к будущим преступлениям и следование «золотым» правилам помогают ему оставаться не пойманным.