Игра не на жизнь, а на смерть - [12]
— Насколько я помню, он с ними не живет, и я его ни разу не видела. Но я могу попытаться разузнать, если это важно…
— Не стоит, я сам, — ответил Крюков.
Он вышел из кабинета директора, спустился на первый этаж, открыл дверь школы… И внезапно ему стало плохо. Одной рукой схватился за дверь, другой лихорадочно шарил в кармане. Где таблетки? В кармане было пусто. Крюков медленно побрел через школьный двор…
Он сам не помнил, как добрался домой. Не раздеваясь, прошел на кухню, открыл шкафчик, достал коробки с таблетками. Выпил несколько штук и сел на стул, ожидая, пока лекарство подействует.
И вдруг раздался звонок в дверь. Крюков пожал плечами, убрал таблетки и пошел открывать. На пороге стоял Барковский.
— Какими судьбами? — спросил участковый.
— Ну… я поговорить хотел, — объяснил школьник.
— До свидания. В школе увидимся, — ответил Крюков и закрыл дверь.
Тут же снова позвонили. И он снова открыл.
— А если это важно? — спросил лидер класса. — Для вашего расследования?
— В рабочее время, — ответил Крюков.
— Ну, ясно… — усмехнулся Барковский и повернулся уходить.
— Чего тебе ясно? — разозлился капитан. — Ты меня пристыдить хочешь, малолетка?
— Я не малолетка. Не хотите общаться — не надо.
— Захочу общаться — вызову на допрос, понял?
— Да понял, понял. Извините за беспокойство. Думал, вы другой. Показалось, наверное…
И стал спускаться по лестнице.
— Да что тебе от меня вообще надо? — спросил Крюков ему в спину.
Барковский нехотя обернулся.
— Да ничего мне от вас не надо, — сказал. — Просто мы в прошлый раз нормально поговорили.
— А как ты меня нашел? — спросил капитан.
Барковский улыбнулся, пожал плечами. А Крюков в ответ мотнул головой в сторону квартиры: заходи, мол.
…На площадке спорткомплекса шла тренировка: игроки отрабатывали буллиты. Вот подошла очередь Довженко. Он подхватил шайбу, приблизился к воротам, бросил… и промазал.
К нему подъехал тренер, спросил:
— Гоша, в чем дело? Ты что вареный такой в последнее время? В запас захотел?
— Рука болит… — пожаловался Довженко.
— А задница не болит?
— Чё? — обиженно протянул Гоша.
Тренер приблизился вплотную к нему, зло процедил:
— Ничего! Тут тебе не школа! Ты мне не девочка, а я тебе не Баграмов, в дочки-матери не стану с тобой играть! Вылетишь из команды в две минуты, голубок!
Довженко окрысился:
— Кто голубок? Я голубок?
Он был в ярости. Но тренер только улыбнулся:
— Докажи на площадке. Пока ребята не узнали.
…Крюков и Барковский сидели за столом с чашками в руках. Капитан рассуждал:
— Вы, конечно, инопланетяне. Я бы в твоем возрасте в жизни домой к милиционеру не поперся. У нас вообще ментов боялись как огня. И учителей, кстати. Вот у нас историчка была… Выйдешь к доске, блин… Все выучил — и ни слова не можешь выдавить: страшно! А вы? Макароны в столовке на салаты заменить заставили, моратории какие-то вводите на гаджеты… Попробовали бы мы что-то такое директору заявить… Точно, инопланетяне. Вообще никого не боитесь?
— Ну… вас я точно не боюсь, — заявил Барковский.
— А остальные боятся. «Эк-мэк», «не знаю, не помню…»
— Ну, это же понятно. Учительница погибла, можно сказать, на глазах. Стресс, все психуют. А тут вы… Извините, как слон в посудной лавке… Ходите, смотрите, вопросы какие-то странные…
— Чем это они странные?
— Ну, не знаю… «Откуда деньги?»… «Кто у Шориной папа?»… При чем тут Анастасия Николаевна?
Крюков не мог скрыть удивления.
— Ну да, мне рассказали, — объяснил Барковский. — А почему нет? Я же свой. А вы — чужой.
— Да не в этом, похоже, проблема. Не то что чужой, а просто взрослый. Трудно вас понять. А может, ты мне поможешь?
— Думаете, я смогу? — заинтересовался Барковский. — Вообще-то мне интересно. А что надо делать? Стучать на товарищей?
— Для начала — составить подробную таблицу: кто где был, когда Истомина из окна вышла, — объяснил капитан. — Соответствует это твоим принципам? Справишься?
— Попробую. А можно спросить? Вы предполагаете, почему она… Зачем убила себя?
Крюков покачал головой.
— Мы ничего не нашли, — объяснил. — Ни предсмертной записки, ни дневника, ни каких-то писем…
— Каких писем?
— Любовных, например.
Барковский был озадачен: похоже, это ему не приходило в голову.
— Дневник у нее точно был, — заявил он. — Она еще нам всем советовала его завести, говорила, что это учит яснее формулировать.
— Правда? Спасибо, я учту.
Барковский допил чай, встал.
— Ну, я пойду?
— Подожди, — попросил Крюков. — Расскажи про эту вашу игру. Про «Спарту».
— Что рассказать? — Барковский снова сел.
— Ну, как она к вам попала, например.
И Барковский стал вспоминать, как игра «Спарта» оказалась в школе…
Где-то в начале учебного года, кажется, в октябре, его вызвали к директору. В кабинете кроме самого Русанова Барковский увидел также преподавателя информатики Лапикова и еще какого-то незнакомого мужчину лет сорока.
— Заходи, дружок, заходи! — приветствовал его Русанов. — Игнат Антонович, я прошу вас сейчас внимательно выслушать предложение господина Сотникова. И Мишу я специально пригласил, чтобы он, как неформальный лидер класса, сразу же включился в проект.
— Какой проект? — поинтересовался Барковский.
— Вот Алексей Петрович Сотников все объяснит.
В Ричмонде, штат Виргиния, жестоко убит Эфраим Бонд — директор музея Эдгара По. Все улики указывают: это преступление — дело рук маньяка.Детектив Фелисия Стоун, которой поручено дело, не может избавиться от подозрения, что смерть Эфраима как-то связана с творчеством великого американского «черного романтика» По.Но вдохновлялся ли убийца произведениями поэта? Или, напротив, выражал своим ужасным деянием ненависть к нему?Как ни странно, ответы на эти вопросы приходят из далекой Норвегии, где совершено похожее убийство молодой женщины — специалиста по творчеству По.Норвежская и американская полиция вынуждены объединить усилия в поисках убийцы…
Они — сотрудники скандально знаменитого Голливудского участка Лос-Анджелеса.Их «клиентура» — преступные группировки и молодежные банды, наркодилеры и наемные убийцы.Они раскрывают самые сложные и жестокие преступления.Но на сей раз простое на первый взгляд дело об ограблении ювелирного магазина принимает совершенно неожиданный оборот.Заказчик убит.Грабитель — тоже.Бриллианты исчезли.К расследованию вынужден подключиться самый опытный детектив Голливудского участка — сержант по прозвищу Пророк…
Значительное сокращение тяжких и особо опасных преступлений в социалистическом обществе выдвигает актуальную задачу дальнейшего предотвращения малейших нарушений социалистической законности, всемерного улучшения дела воспитания активных и сознательных граждан. Этим определяется структура и содержание очередного сборника о делах казахстанской милиции.Профилактика, распространение правовых знаний, практика работы органов внутренних дел, тема личной ответственности перед обществом, забота о воспитании молодежи, вера в человеческие силы и возможность порвать с преступным прошлым — таковы темы основных разделов сборника.
Маньяк по прозвищу Мясник не просто убивает женщин — он сдирает с них кожу и оставляет рядом с обезображенными телами.Возможно, убийца — врач?Или, напротив, — бывший пациент пластических хирургов?Детектив Джон Спайсер, который отрабатывает сразу обе версии, измучен звонками «свидетелей», полагающих, что они видели Мясника. Поначалу он просто отмахивается от молодой женщины, утверждающей, что она слышала, как маньяк убивал очередную жертву в номере отеля.Но очень скоро Спайсер понимает — в этом сбивчивом рассказе на самом деле содержится важная информация.
Менты... Обыкновенные сотрудники уголовного розыска, которые благодаря одноименному сериалу стали весьма популярны в народе. Впервые в российском кинематографе появились герои, а точнее реальные люди, с недостатками и достоинствами, выполняющие свою работу, может быть, не всегда в соответствии с канонами уголовно-процессуального кодекса, но честные по велению сердца.
У писателя Дзюго Куроивы в самом названии книги как бы отражается состояние созерцателя. Немота в «Безмолвных женщинах» вызывает не только сочувствие, но как бы ставит героинь в особый ряд. Хотя эти женщины занимаются проституцией, преступают закон, тем не менее, отношение писателя к ним — положительное, наполненное нежным чувством, как к существам самой природы. Образ цветов и моря завершают картину. Молчаливость Востока всегда почиталась как особая добродетель. Даже у нас пословица "Слово — серебро, молчание — золото" осталось в памяти народа, хотя и несколько с другим знаком.