Игра на выживание - [18]

Мужчина поискал глазами «тигра» и присвистнул.

Вокруг кошачьего собралась целая свора куцехвостых шакалов и тройка жизнерадостно смеющихся «чертей». Кошачий как раз вполне в духе своего земного домашнего собрата, по-йоговски заложив лапу за ухо, лизал свои впечатляющие гениталии. Мужчина выпустил в преследователей целый магазин, вставил новый, перевел на одиночную стрельбу и добил дергающуюся «гиену». Прихрамывая и оглашая окрестности обиженным ревом, «тигр» припустил подальше, сопровождаемый четырьмя оставшимися в живых шакалами.

– Берем.

– Зачем?

– Береги честь смолоду, а патроны – к ночи. Свои жалко, идти нам долго, а эти – расстреляем на ближайшем привале по излишне любопытным и кинем железку.

Стараясь не приближаться к болоту, от которого тянуло густым зловонием и где в дымной толще над трясинами то и дело слышались титанические всплески и стоны, они прошагали еще час.

Мужчина сверялся с маячком.

Хитрая штуковина зазывала их аккурат в царство зыби. Девушка крикнула, указывая вверх:

– Смотри!

Низко, с натугой ворочая лысыми коричневыми крыльями, летел змееголов – экземпляр не из крупных, волоча в лапах продолговатый туристический рюкзак. Алюминиевый каркас блестел в лучах, груз тянул летуна вниз. Мужчина поднял было пулемет, но покачал головой, и закричал:

– Это для «кэмээсов».

Девушка вскинула ружье и выстрелила.

Затем – еще раз.

Тварь выпустила ношу, кувыркнулась в воздухе, извернулась совершенно по-змеиному, стараясь лечь на воздух и восстановить равновесие, но мужчина, положив тяжелое оружие, полоснул его из чеченской самоделки. Рюкзак рухнул в густую траву метрах в пятидесяти, спугнув сидящего в засаде «тигра». Лишь мелькнула, удаляясь, гибкая спина. Удирал он, словно нашкодившая кошка – задрав хвост трубой.

Девушка и мужчина подошли к рюкзаку.

Когти прорвали в нескольких местах синтетическую ткань, удар об землю полностью искорежил раму. Рядом заинтересованно запрыгали по земле приземлившиеся стервятники. Мужчина выпустил в них остаток магазина с каким-то новым для него чувством остервенения.

– Мы становимся похожими на них, – задумчиво протянула девушка, глядя, как дрыгают когтистыми лапами упавшие поодаль птицы.

Мужчина ничего не сказал, разглядывая рваные лямки и влажно-алые пятна.

– «Змееголов» схватил его и понес. Он вывалился из рюкзака, но уже был мертв или смертельно ранен. У этой сволочи морда приходится прямо туда, где была бы у человека голова. И вот эти пятна…

Он не сказал вслух, что там была не только кровь, но еще прилипший клок волос и желтоватая кашица.

А волосы были женские.

Глава 6

Из дневника Сергея Куприянова

Океан!

Сегодня наша группа вышла на пустынный песчаный берег.

Боже мой – все скакали и орали, словно дети. Из чащи могло набежать какое-нибудь зверье, здесь же была эдакая иллюзия безопасности. Расположившись на привал, по-братски поделились последними запасами земной еды – маячки дружно мигали, показывая, что до опорной базы осталось всего ничего.

Кажется, выжили.

Осмотрели раненых, я встал на часах.

Неведомые демоны, закинувшие нас в этот дикий мир, помогите нам не потерять больше никого в двух шагах от победы!

В воде, в опасной близости от нашей стоянки, что-то крупное плескалось и ревело некоторое время, вызывая в мозгу самые неприятные ассоциации.

Но пронесло.

Пришла заспанная Татьяна. В изорванном джинсовом костюме, в волосах неземные репейники, в руках – автомат. На фоне довольно-таки прохладного морского ветерка, песочка и подступающего кое-где к самой линии прибоя леса, где ни одного знакомого извива ветвей или запаха, – чистая валькирия. Или, там, русалка. В ореоле каких-то громадных бабочек, слетевшихся к костру. Чем-то все это напомнило мои военные приключения. Беготня по ботаническому саду с гранатометом, рев знаменитых на весь мир сухумских гамадрилов, морской бриз, и бестолковая, но весьма кровавая война черт-те кого черт-те с кем.

И баба с автоматом.

Сменять она меня не стала, а уселась рядом, отложив «АКМ», безотказный даже в этих тропических и далеких от Земли широтах, «калаш» звякнул о россыпь ракушек. Она откинула со лба волосы, поежилась и, приобняв меня, прошептала:

– Почти дошли. Завтра – уже люди… Где-то там должен быть мой благоверный. Если выполз. Нехорошо, наверное, но мне что-то не верится. Как представлю его – в очочках, с брюшком, дурацкой двустволкой в том болоте, помнишь? Где гнездовье тех летающих зубастиков. Где Слава остался…

– Выкарабкается, – сказал я, чтобы что-нибудь сказать, вдруг спохватившись, что за эти десять дней как-то привык думать о ней ну совершенно не как о девице, у которой где-то может оказаться «благоверный», к тому же в очках и толстый.

Вообще, как я ни материл всю дорогу папоротники, хвощи, плауны, чешуйчатых монстров и розовых зайцев, по вкусу весьма напоминающих некогда пожранных с голодухи сухумских обезьян, однако впервые за многие годы я вновь чувствовал, что живу. В руках безотказная трещотка, за спиной – полтора десятка людей всех полов и возрастов, которым без меня никак. Дичайшая и смертельно опасная местность, чудища, норовящие тебя пожрать, в которых можно разряжать рожок за рожком, совершенно не думая о конвенциях и экологиях. Пляж, постоянное ожидание нападения, ладная деваха безо всяких лишних задвигов, показавшая себя, кстати сказать, в том же болотном гнезде «зубастиков» лучше иных мужиков, даром что детский врач. Все это окончательно вскружило голову. В темной морской дали вновь плескалось и булькало что-то из бредового сна, над костром кожистокрылые стремительные силуэты пикировали на разлапистых бабочек, рядом радостно пищал спасительный маячок, а мы….