Игра на выживание – 4 - [15]

Но вот переход на личности… Это было тяжело. А что он тогда в Перестройку реально мог сделать? Когда все вокруг поголовно спятили и ждали галушек с неба? Когда секретарь их заводской парторганизации нес какую-то пургу, на корню зарубая любые поползновения выступить против политики Горбачева? Что он тогда мог сделать? Выйти на площадь и плакатиком махать? Так толку с того, тогда все махали, кому не лень. Или взять автомат и пойти стрелять "демократов"? Так не было у него автомата, даже ружья охотничьего не было.

В общем, нервы Николаю Ивановичу взвинтили основательно. Хорошо хоть собеседники, в конце концов, заметили, что он на взводе и сочли за благо закончить свой допрос. Сказали, мол, завтра продолжим.

Николай Иванович заткнул пробкой пузырек с валерьянкой. После чего уселся за свой рабочий стол, достал лист бумаги и начал рисовать на нем схему. В смысле, кто есть кто в команде товарища Векшина, какие роли выполняет, в чем конкретно силен и так далее. Начальство надо знать.

С товарищем Векшиным и так было ясно – лидер, координатор, а заодно и аналитик. Игорь Петрович Ильин – скептик и педант, юрист по образованию. Генератором идей в команде явно является Афанасий Николаевич Синебрюхов. Андрей Аристархович Пенкин видимо рабочая лошадка, то есть реализатор и доводчик. С пятым не совсем ясно, Иван Иванович Окунев больше помалкивал.

Закончив, Николай Иванович долго смотрел на получившийся результат, потом подошел к раковине и подпалил бумагу. Дождавшись, когда она догорит, включил воду и смыл пепел в канализацию.

Глава 5

Сергей скрипнул зубами. – Товарищ Векшин, мы не медлим! Мы работаем в соответствии с планом-графиком, утвержденным товарищем Берия. Немедленно пустить в дело все, что имеется в нашем архиве – физически невозможно. У страны просто не хватит на это ни денег, ни ресурсов, ни подходящих кадров. А по многим вещам в настоящее время не имеется и научно-технической базы. На создание этой базы уйдут десятилетия. Если вы считаете, что какие-то позиции следует ускорить – давайте обсуждать конкретно. Вместе и посмотрим, что там можно сделать и за счет чего именно. Тогда возможно и откорректируем график.

– И этот график всегда выполняется? – с улыбкой поинтересовался Векшин.

– Да, товарищ Векшин, "вброс" информации всегда происходит точно по плану.

– А реальное использование этой информации ее конкретными получателями тоже всегда происходит по плану?

– Определенные сложности, конечно, бывают, – признал Сергей, – в основном они связаны с тем, что нам необходимо соблюдать режим секретности. Это затрудняет непосредственное вмешательство. Но мы всегда держим ситуацию на контроле. Схема отработана. В соответствующих наркоматах и организациях есть специальные люди, должным образом проинструктированные лично товарищем Сталиным. Через них и подталкиваем, если это необходимо. В особо запущенных случаях приходится прибегать к помощи "тяжелой артиллерии", то есть обращаться за содействием к товарищу Берия, или даже самому товарищу Сталину. Это всегда срабатывает.

– Хорошо, будут вам конкретные предложения. Подготовим. Но объясните, почему должным образом не использована информация об эффективных приемах и методах управления и организации работы, которая у вас имеется? Тут ведь не требуется многомиллионных вложений. Почему в Академии Управления, созданной, как я понял, с вашей подачи, до сих пор нет нормальных методических материалов по теории управления, теории информации, системному анализу и прочему? Я это точно знаю, поскольку моя команда там повышала квалификацию. Одни обрывки и наметки, источником которых явно является товарищ Прутов. Да, нам тогда и эти обрывки показалось откровением, но теперь, когда мы покопались в ваших архивах… Почему нет движения? Почему все это не обобщено и не развито?

– Товарищ Векшин, – Сергей напрягся, – мы проводим работу в этом направлении. Но поймите, специалистов по этому профилю в СССР нет в наличии. А сами мы, как вы понимаете, тоже не теоретики. В том числе и инженер Прутов. Задание на разработку соответствующей теоретической базы он составил, а сама работа была поручена философскому факультету ЛГУ. Нам казалось, что это как раз по их профилю. Тем более что на факультете имелись еще кафедры психологии и логики.

– А где результат? – заинтересовался Векшин, – можно ознакомиться?

– Можно, – вздохнул Сергей, – в архиве имеется. Только это не "результат", а филькина грамота. Там из семисот с гаком страниц отчета примерно треть составляют цитаты классиков марксизма-ленинизма, еще одну треть критика буржуазных теорий и применяемых капиталистами методов организации производства, а в последней трети содержится крайне неудачная попытка вывести заказанные теории из законов диалектики.

Мое мнение таково: пустая трата времени и денег, никакого практического применения все это иметь не может.

– А каково было мнение товарища Прутова? – заинтересованно спросил Векшин.

Сергей хмыкнул. – Инженер был в своем обычном репертуаре. Сказал, что "пора готовить еще один пароход". Сказал, что диалектика настолько велика и всеобъемлюща, что применять ее для решения конкретных задач совершенно невозможно. Мол, с ее помощью легко и просто обосновываются прямо противоположные вещи. А еще сказал, что за "оверквотинг", как он выразился, классиков следует давать десять лет без права переписки. И предложил вообще разогнать все философские факультеты. А вместо них открыть в ВУЗах кафедры "Теории и методологии научного познания", укомплектовав их думающей молодежью. Остальное было матом.